— Товарищи адмиралы, капитаны, рулевые, буревестники и впередсмотрящие, — начал Двуногий скорбным тоном, как на похоронах. — Доблестные части непобедимой зотовской армии за последнее время нанесли противнику значительный урон в живой силе и технике. Захвачен целый ряд стратегически важных участков незаконно оккупируемой противником территории. Враг панически бежит. Победа, как говорится, не за горами. Но героические защитники нашей родины понесли тяжелые… то есть легкие ранения. Временные трудности, связанные с условиями военного времени, временно не позволяют нашей промышленности вырабатывать достаточное количество медикаментов для оказания медицинской помощи героическим борцам. В связи с этим принято решение реквизировать ничейный склад медикаментов на нейтральной территории, обнаруженный отважным разведчиком буревестником Макаровым в ходе разведывательной операции. Вам, впередсмотрящие, надлежит под командованием буревестника Макарова отправиться на эту территорию и доставить в военно-полевой госпиталь для оказания медицинской помощи максимально возможное количество медикаментов для оказания медицинской помощи. Кзотова будь готов! — выкрикнул он в заключение, и даже Шмидт ответил как-то необыкновенно воодушевленно.

Им выдали — неслыханно — автоматы, эти самые старинные ППШ с дисками, полными патронов. Буревестник Макаров, как командир, был вооружен более совершенным оружием — «Калашниковым» пятидесятых годов. Им выдали сухой паек: по пачке галет и 9 на двоих по консервной банке без опознавательных Я знаков. А также по два пустых вещевых мешка. Но самое удивительное — не только Макарова, но и Чугунко экипировали главным оружием подземелья, относительно сильными карманными фонарями.

Проорав положенное число заклинаний и дав все необходимые клятвы, они тронулись в путь. Некоторое время молчали. Потом Макаров взглядом велел Шмидту идти рядом.

— Так это ты — Шмидт?

— Да.

— А я тебя узнал.

— Я тоже тебя узнал.

— А правда говорят, что ты не от дудковцев схилял, а прямо из космического пространства?

Миша улыбнулся.

— Ну да. Мы с Сашкой Савельевым и еще с одной девушкой прибыли с Альфы Центавра, чтобы обучит вас кройке и шитью.

Макаров хмыкнул. Это было хорошим признаком так же, как то, что этот буревестник, кажется, совсем не пользовался местным политязыком.

— Тебя как зовут? — спросил Шмидт.

— Бурев… а этот, Никита.

— А меня Миша.

Шмидт протянул руку. Макаров покосился на это движение, даже чуть отшатнулся в сторону — а ну, мол, эти странные обычаи космического пространства.

— А чего это ты, говорят, один в атаку экипаж повел? Чего это?

— Да, понимаешь, меня расстрелять решили за разбитую лампочку, а я воспротивился.

— Ну ты, малый, чудной.

— То есть как? — Шмидт даже остановился, и в него врезался плетущийся сзади Саломанов.

Шедшие вслед за ними, кажется, прислушивались к разговору, но никто, включая Савельева, не пытался вмешаться.

— Я просто не хотел умирать.

— Да ну, — пожал плечами Макаров, — подумаешь — убили бы. Какие вы к черту пульники? Так, почти что бульники.

Они вошли в грот, где недавно шел бой, грот подвига супердопризывника Шмидта. Там временный командир даже не стал строить своих подчиненных, а проинструктировал их, вольно рассевшихся кружком. Складывалось впечатление, что эти часовые, местная вооруженная элита, презирали не только обыкновенных солдат, офицеров, но и саму дисциплину серой сошки.

— Так, салаги. Идем на дудковскую территорию…

— Сказали же, что на нейтральную, — перебил Савельев.

— На дудковскую. Там несколько ящиков. Бинты есть, вата, стекляшки какие-то с лекарствами. Набираем как можно больше и назад. Укладывать стекляшки между ватой, чтоб не пококать. Все ясно?

Миша поднял руку:

— А какие там лекарства? Надо посмотреть срок Годности. Все-таки лекарства.

— Хм, — с подозрением взглянул на него Макаров. — А ты что, читать, что ли, умеешь?

— Умею.

— А, ну ты же оттуда.

Они подошли к реке и, подняв оружие и мешки над головой, переправились вброд в уже известном месте. Для Михаила это было третье преодоление неглубокой Леты.

— Кзотова будь готов! — окликнули их с того берега. Миша вздрогнул. Черт побери, оказывается, здесь что-то может изменяться по воле самого бесправного впередсмотрящего. Тот берег перешел к зотовцам. Радости особенной это, правда, не прибавило.

Дудковская территория, перешедшая к самому прогрессивному человечеству подземного мира, естественно, ничем особенным не выделялась. Надпись на стене все той же белой краской «ЗОТОВЦЕВ — НА МЫЛО» исправить еще не успели. Хм, звери какие, на мыло. А может, вонючее низкосортное мыло, которым они пользовались перед размножением, действительно сварено из человеческих костей? С этих станется.

Кроме часовых, несших службу в прибрежных укреплениях, больше им никто не встретился. Где проходила линия фронта и когда они ее миновали, осталось неизвестным. Макаров вел довольно уверенно. Никаких условных значков на стенах, никаких приметных пирамидок из камней не встречалось, хотя электрические лампочки попадались все реже и реже. Большей частью шли, освещая себе путь фонарями. Способность к ориентированию у разведчика Макарова была удивительной. И Миша решил, что это шанс. Только странно, что Сашка стал такой смурной. Не перепил ли он воды из Леты?

В одном месте в неосвещенном штреке Макаров сделал знак остановиться. Погасили фонари, прислушались — обычная мертвая тишина, нарушаемая лишь хрипом в чьих-то простуженных бронхах. За поворотом обнаружился довольно широкий темный туннель, В нем были проложены еще вполне пригодные рельсы. Но метров через тридцать железная дорога заканчивалась тупиком, а рельсы уходили под стену. Очевидно когда-то тут произошел обвал. Все невольно с опаской покосились на потолок. Возле осыпавшейся стенки на боку лежал небольшой железнодорожный контейнер. Макаров приподнял его дверцу и посветил внутрь.

— Сучары дудковские, — проворчал он, — пронюхали. Давай быстрее, ребята, хватаем, что осталось, и назад. Дудки могут быть неподалеку.

Он остался держать дверцу и светить внутрь, а остальные хищно кинулись набивать вещмешки тем, что осталось в контейнере. Там оказался ящик с пачками ваты, половина ящика с бинтами. Несмотря на спешку, Миша успел прочитать на одной упаковке «Народный комиссариат медицинской промышленности». Ого, еще со времен Отечественной войны. Также обнаружились коробки с какими-то ампулами и таблетками. Через две минуты контейнер был пуст, а пять солдатских вещмешков набиты едва ли на треть каждый.

— Все. Быстро завязывайтесь. Уходим, — Макаров бесшумно опустил дверцу на место.

На обратном пути Миша старался сам угадать, куда следует поворачивать, как если бы он шел без провожатого. Несколько раз ему это удавалось, но чаще он ошибался. Чертовы лабиринты. Надо было раньше с Васькой в походы по пещерам ходить. Надо бы, надо бы… И соломки подстелить надо бы. И вообще бабой родиться — Грачев бы Чечней не грозился. Где же Васька этот с Равилем? Может, уже дома чай пьют с пирожными? Задумавшись, он, кажется, вслух произнес это «с пирожными». Шедший впереди впередсмотрящий Саломанов обернулся и скороговоркой прошептал: