Я дергаю плечом и морщусь. И рада бы притвориться, что этоне так, но врать не хочется.

— Немножко. Ты прости, но обниматься на диванчике, пока детиспят... — Я встряхиваю головой. — Одно дело — посидеть с чужими детьми, а когдаэти дети — твои собственные, становится жутковато. Я знаю, мы еще толькопривыкаем друг к другу и так далее, но... Начинаешь чувствовать, что попала вкакую-то колею, вот что я пытаюсь сказать.

Я крепко сжимаю губы — как это воспримет Деймен?

— Ты ведь знаешь, как выбраться из колеи, правда?

Он вскакивает стремительно, словно размазывается в воздухесверкающим пятном.

Вместо ответа качаю головой. Этот взгляд мне знаком — такДеймен смотрел, когда мы только что встретились. Когда все было весело,захватывающе и непредсказуемо.

— Нужно удрать, только и всего!

Деймен, хохоча, хватает меня за руку и тащит за собой.

Деймен ведет меня через кухню в гараж. Не представляю, кудамы поедем? В Летнюю страну можно отправиться и прямо с дивана.

— А как же двойняшки? — шепчу я. — Вдруг они проснутся, анас нет?

Деймен оглядывается, не сбавляя шага.

— Не волнуйся, они крепко спят. К тому же у меня такоечувство, что проснутся они не скоро.

— Ты этому поспособствовал? — спрашиваю я, вспомнив, как онусыпил целую школу, включая учителей и администрацию.

До сих пор не знаю, как ему это удалось.

Он смеется и открывает передо мной дверцу автомобиля. Яупираюсь — ни за что не поеду в семейном мастодонте. Это же воплощение тойсамой колеи!

Деймен смотрит на меня, потом закрывает глаза. Сдвинувброви, он материализует ярко-красный «ламборгини». Точно такой, в каком яприехала к нему на днях.

А я опять упрямо мотаю головой. Не нужно мне новых машин,для меня и старая хороша. Зажмуриваюсь и уничтожаю «ламборгини», а вместо негоматериализуй блестящий черный «БМВ» — точную копию того, котором Деймен ездилраньше.

— Понял тебя!

Деймен кивает и с бесшабашной улыбкой усаживает меня вмашину.

Не успеваю я опомниться, как мы уже вылетаем на улицу,притормозив лишь на мгновение, пока открываются ворота, и со скоростью пулимчимся по прибрежному шоссе.

Я стараюсь проникнуть в разум Деймена и подсмотреть, куда мыедем, а он только смеется. Нарочно поставил барьер, чтобы устроить мне сюрприз.

Вырулив на скоростное шоссе, он включает радио и удивленноусмехается, услышав песню «Битлов».

— «Белый альбом»?

Он косится на меня, одновременно управляя автомобилем напочти запредельной скорости.

— Да все, что угодно, лишь бы затащить тебя опять в этумашину! — улыбаюсь я.

Он сто раз рассказывал, что долго общался с ними в Индии,когда они вместе изучали трансцендентальную медитацию. Именно тогда Пол и Джоннаписали большую часть этих песен.

— В принципе, если я правильно провела материализацию, этотприемник не будет играть ничего, кроме «Битлз»!

— И как же мне адаптироваться к жизни в двадцать первомвеке, если ты тянешь меня в прошлое? — смеется Деймен.

— А я надеялась, что ты не адаптируешься, — отвечаю явполголоса, глядя, как за окном проносятся пятна света и тьмы. — На самом делеперемены — не такая уж замечательная штука, как принято считать. По крайней мере,твои недавние перемены — уж точно. Что скажешь? Эта машина остается? Можно, мыликвидируем уродский семейный автофургон?

Повернувшись на сиденье, я наблюдаю, как Деймен выполняетнесколько резких поворотов, затем въезжает на горку и останавливает машинувозле какой-то скульптуры перед громадным зданием.

— Что это?

Во всяком случае, мы в Лос-Анджелесе — я узнаю ощущениегорода, а точнее сказать не могу.

— Фонд Гетти. — Деймен улыбается, ставит машину на ручнойтормоз и выскакивает наружу, чтобы открыть мне дверцу. — Бывала здесь?

Я отвожу глаза, отрицательно качнув головой. Музейизобразительного искусства? Вот уж куда я не думала попасть... И не то чтобыособенно хотела.

— Так ведь он закрыт?

Я оглядываюсь, чувствуя, что вокруг никого нет, кромевооруженных охранников, которые, по всей вероятности, дежурят внутри.

— Закрыт? Разве такая банальность нас остановит? — Дейменберет меня под руку и ведет вверх по каменным ступеням. Шепчет в самое ухо: — Язнаю, музеи тебя не слишком привлекают, но я хочу кое-что тебе показать. Думаю,это необходимо прояснить на наглядном примере.

— Что прояснить? Что ты лучше меня разбираешься в искусстве?

Деймен останавливается и говорит очень серьезно:

— Я хочу тебе доказать, что мир на самом деле принадлежитнам. Это наша площадка для игр. Наша песочница. Нет необходимости скучать изастревать в колее, нужно только понять, что обычные правила больше недействуют. Во всяком случае, к нам они неприменимы. Мы можем делать чтозахотим, Эвер, — все, чего душа пожелает. Открыто, закрыто, заперто на все засовы— не имеет значения. Мы делаем то, что хотим, тогда, да хотим. Никто и ничтонас не остановит.

Это не совсем правда, мысленно возражаю я. Кое-что намсделать так и не удалось за четыреста лет — и, конечно, это единственное, чтомне нужно на самом деле.

Деймен только улыбается и целует меня в лоб, а потом ведетза руку к двери.

— К тому же здесь есть один экспонат, который мне до смертихочется увидеть. Это будет недолго, ведь нам не придется стоять в очереди. Апотом, обещаю, мы отправимся, куда ты скажешь.

Я смотрю на внушительные запертые двери, оснащенныесуперсовременной сигнализацией, которая, по всей вероятности, подключена к ещекаким-нибудь охранным системам, а возле них наверняка сидят охранники с автоматами,держа палец на спусковом крючке. Черт возьми, скорее всего на нас нацеленаскрытая видеокамера, и где-то там суровый охранник уже приготовился нажать подстолом кнопку вызова полиции.

— Ты серьезно попробуешь вломиться в музей?

У меня горло перехватило, ладони вспотели и сердце колотитсяо ребра. Я все еще надеюсь, что это шутка, хотя Деймен явно серьезен.

— Нет, — шепчет он, закрывая глаза и жестом показывая, чтобыя сделала то же самое. — Я не попробую, я просто туда войду. Помоги мне чуть-чуть,пожалуйста. Закрой глаза и повторяй за мной. — Почти касаясь моего уха, онприбавляет: — Обещаю, никого не поймают, не застрелят и не посадят в тюрьму.Честно-честно! Ей богу.

Я твержу себе, что за свои шестьсот лет он, наверное, побывалв разных переделках. Делаю глубокий вдох и бросаюсь в омут головой. Повторяю заДейменом все мысленные действия, и в конце концов двери открываются.Сигнализация отключена, все охранники спят крепким сном. По крайней мере я наэто надеюсь. Очень надеюсь, что крепким. И хорошо бы подольше.