вывести его из равновесия. Закрыв глаза, он давит двумя пальцами на переносицу, словно у него внезапно разболелась голова.

— Трактаты Фортиномо просто так тебе не добыть, — помедлив, рушит мои надежды Кристиан. — Все упоминания о нем подтерли, а то, что уничтожить нельзя — под грифом совершенно секретно хранится в ведомстве Николаса…

— Что ж там такого? — растерянно бормочу я. — Каэлла так восхищалась этим Фортиномо…

— Ты спрашивала, в чем дело…

— Кристиан, — пытается остановить ректора Николас, но тот игнорирует предупреждение в его голосе.

— А дело в том, что наша тогдашняя принцесса увлекалась запрещенной магией. Уже в те времена запрещенной. Каэлле разрешалось этим заниматься только ввиду высочайшего статуса и безграничной отцовской любви. Отказов она не знала. Последним известным владеющим запретной магией был Фортиномо.

— Ну хорошо, запретная магия. Я про нее только слышала и не знаю, в чем состоит весь ее ужас. Что может быть опаснее некромантии, менталистики и магии крови? Однако я подозреваю, что это не то искусство, которое можно использовать, в нем не разбираясь, — сцепляю я руки, предчувствуя, что это еще не все. — Так почему мне нельзя давать в руки манускрипт Каэллы.

— Еще до создания империи, запретная магия была привилегией исключительно королевского рода. Тогда это были Гвидиче.

Глава 34

— Гвидиче? — сказать, что я удивлена, не сказать ничего. — О запретной магии я, естественно, слышала. Я учусь в Академии Запретных искусств и Магии, было бы странно, если бы это прошло мимо меня. Однако, на этом всё. Тема вскользь упоминалась в курсе магистории. Нам сразу сказали, что запретные искусства проходят только магистры. И уж тем более, запретную магию не упоминал никто из моей семьи. Как такое может быть?

— Она потому и называется запретной, — усмехается Николас. — Не положено адептам совать в неё нос. Из всех, кого я знаю, только Кристиан интересовался этой темой. Насколько это было позволено. Да и то, чему обучают магистров, — лишь бледное подобие настоящей запретной магии. И заметь, к обучению допускаются только выпускники Седьмого факультета. А сейчас мы выясняем, что порошок, которым отравили адептов, работает в связке с запретной магией.

— И, если этот порошок имеет отношение к запретной магии, скорее всего, он имеет отношение к Гвидиче, — делает странный вывод лорд Натори.

— Лорды, вы обвиняете меня и мой род в этих ужасных преступлениях? — я уязвлена и оскорблена до глубины души.

— Нет, — морщится Кристиан. — Я хочу сказать, что кое-что мне становится понятным.

— А мне вот не становится, — злюсь я. Вся моя симпатия к лорду Натори испаряется мгновенно. — Вы не находите, что вам стоит объясниться?

— Возможно, ты права, — покладисто соглашается ректор. — Но я предпочёл бы это сделать наедине.

— Так, голубки, спорить будете потом. Вы в состоянии выслушать меня? Или вы до свадьбы будете выяснять, кто и в чём виноват?

— И про «это» тоже будут объяснения? — игнорируя дознавателя, намекаю я Кристиану на его упорную игру в жениха.

— Про все будут, — вздыхает он.

Сверлю его взглядом. Почему я ему не верю? Опять запудрит мне мозги и оставит с носом!

Не выдержав, Николас прерывает наши гляделки.

— Позвольте, я всё-таки вернусь к главной теме вечера. Леди Гвидиче, если вас предмет разговора не занимает, я могу попросить проводить вас до академии…

— Ну уж нет! — тут же отзываюсь я. — Разумеется, я вся внимание. Однако, мне хочется взять у вас пару уроков, лорд Фаджио, по ведению допросов. Чтобы и моя последующая беседа с «драгоценным женихом» была максимально информативной!

Кристиан смотрит на меня из-под бровей.

Можно подумать, это я развела тут тайны и интриги!

— Так вот, — посмеиваясь продолжает Николас. — Мы с Рамисом кое-что разузнали. Сейчас я поведаю вам занимательную историю.

История действительно оказывается занимательной.

— Чтоб вы знали, у вас в Академии есть тайное общество.

— Что? — в один голос поражаемся мы с Кристианом.

— Именно. Некий орден, куда входят старосты всех факультетов, кроме Седьмого, — в этом месте лорд Фаджио смотрит на меня особенно пристально. — И ещё несколько адептов, в том числе и Катарина.

— Подождите, — напрягаю я память. — В самом деле, в прошлом году меня звали в какой-то кружок старост, но я после первого заседания решила в этом не участвовать. Было на редкость тоскливо и бесполезно. Вместо какой-то организационной работы или хотя бы баек про первоступенников все напыщенно обсуждали магические способности древних родов. И всё это сильно напоминало факультатив по истории.

— Какая прелесть, — картинно восхищается Николас. — Именно. Кружок состоящий из потомков первых родов. Все они сейчас поблёкли и при дворе не особо нужны, и новая знать, получившая благоволение императорской семьи благодаря своим заслугам, талантам и силе, им как бельмо на глазу. Дескать, на пути к блестящему будущему стоят выскочки, а не спесь и лень, мешающие развивать свой дар.

— С ума сойти, — бормочу я. — Звучит дико. Катарина-то что там забыла? Она не староста, и никогда я не замечала в ней пренебрежения к аристократии второй и третьей волны.

Я в действительности не понимаю.

— А ещё среди этих одарённых, — ядовито продолжает дознаватель, — ходит легенда, что во время войны за Объединение, каким-то таинственным образом у старых родов была отнята часть силы, и получили её как раз эти самые выскочки.

— Вы хотите сказать… — у меня язык не поворачивается это произнести вслух. — Вы… Но как? Это же невозможно!

Кристиан берётся сформулировать мысль за меня.

Не исключено, что и ему требуется усилие, чтобы озвучить теорию, попахивающую сумасшествием, потому что говорит он крайне медленно, с расстановкой.

— Николас, ты хочешь сказать, что часть адептов, объединенные этой идеей, решили вытащить магию из наследников новой аристократии и нашли для этого какой-то способ?

— Я очень сомневаюсь, что решили именно они. Иначе бы у нас не было случая во дворце, но они явно в этом замешаны. По-моему, именно эта теория объясняет опустошённые магрезервы наших найденных адептов. И чутьё мне подсказывает, что я на верной дороге.

— Это кошмар, — я не в силах ужиться с мыслью, что кто-то просто так может взять и лишить меня магии, потому что я, по его мнению, не достойна её иметь. Более того, эти люди каждый день со мной здороваются.

Что с того, что мой род из самых древних? Они же и меня отравили этим веществом, значит, и мне уготована была такая участь. Это всё омерзительно с моральной точки зрения, но крайне интригует с научной. Я не представляю, как можно отобрать магию. Истощить — запросто, но отнять, и тем более забрать себе…

Пока я