– Ну что ж, придется им с этим как-то жить, – равнодушно сказал Зигфрид, рассматривая неказистый двуствольный обрез. – Однако надо еще в хранилище заглянуть, оружие забрать.

– Там-то они нас и поджидают, – все больше мрачнея, сказал Герцог.

Тихо захныкала девочка. Книжник поглядел в ту сторону мутным взглядом. Он совсем забыл про детей. Те вели себя на удивление послушно и тихо. Сказывалось, наверное, особое, свойственное этим местам воспитание.

– С такой обузой нам далеко не уйти, – с трудом ворочая непослушным языком, проговорил Книжник.

– Сам ты обуза! – огрызнулся Герцог. – Тебе не говорили, что дети – это наше будущее?

– Хорош трепаться, – оборвал их Зигфрид. – Поступим так: вы идете к грузовому выходу. Герцог, точно найдешь дорогу?

– Постараюсь.

– Я вернусь за мечом и стволами. На меня не ориентируйтесь – я вас догоню. Три-Три, на тебе ящик с этой хреновиной. Не бросать же эту вещицу, раз за ней такая охота. А это тебе!

В руки семинаристу полетел тот самый обрез. Парень поймал его все еще непослушными руками, прижал к груди бережно, как младенца.

– Там всего два патрона, – предупредил Зигфрид. – Так что постарайтесь выскользнуть по-тихому. Все, до скорого!

Не тратя больше времени на разговоры, вест растворился в темноте.

– Давайте за мной, – выходя вперед, сказал Герцог. – И постарайтесь по-тихому, на мягких лапах. Вас это особенно касается, мальки.

Последнее, разумеется, относилось к детям. Так и двинулись гуськом по узкому коридору со стенами из кособоких блоков. Здесь было темно, свет падал лишь из узких щелей под потолком. Музыка из большого зала пробивалась лишь приглушенным низкими частотами, отчего казалось, что это кровь шумно пульсирует в висках. А может, это и была пульсация вен – после ударов кастета голова все еще гудела и трещала, будто собиралась лопнуть, как череп разлагающейся крысособаки. Потрогав лоб, семинарист убедился, что там набухла приличная гематома. Этот удар его не убил разве что потому, что Тит нанес его из неудобного положения.

– За мной должок, Тит! – хрипло пробормотал Книжник. – Верну с лихвой!

Раньше он не замечал за собой такой кровожадной мстительности. Может, кастетом повредило какой-нибудь мозговой центр, ответственный за гуманизм и всепрощение?

Поразмышлять на эти темы особо не пришлось. Коридор вывел их к обширному помещению, заставленному ящиками, заваленному тюками и мешками. Место было похоже на склад, только было далеко не безлюдным.

– Стойте! – прошипел Герцог.

Все послушно замерли. Вожак отчаянно замахал рукой, призывая спрятаться за ближайшим штабелем с тюками из грубой мешковиной. Так они и поступили. И вовремя: мимо, по проходу между штабелированными грузами, прошли две вооруженные фигуры, в которых семинарист с ходу узнал уцелевших в драке парней Тита. Они явно искали кого-то, и не нужно было сильно гадать, кого именно.

Книжник молча переглянулся с Тридцать Третьим. Тот продемонстрировал танталовые штыри, снова выдвинувшиеся из основания кистей. Потными ладонями семинарист сильнее сжал обрез. Герцог еле заметно покачал головой, указав глазами на притихших ребятишек. Некоторое время так и сидели, в любую секунду готовые ринуться в схватку. Откуда-то доносились шаги и приглушенные голоса, то справа, то слева возникали подозрительные тени. Казалось, то, что их найдут, – это лишь вопрос времени, причем не очень длительного. Герцог прав: те, кто обладает здесь силой и влиянием, ни за что их не выпустят отсюда. Они просто не смогут простить чужакам поражения как проявления собственной слабости. И сделают все, чтобы исправить ошибку и забрать то, что считают своим.

– Что будем делать? – едва слышно спросил Книжник у Герцога. – Пойдем на прорыв? Или дождемся Зигфрида?

– Зигфрид будет ждать нас на улице, – возразил Тридцать Третий. – Да и выбраться надо до того, как он поднимет шум.

– А с чего ты взял, что он поднимет… – начал было Книжник.

Его оборвал гулкий звук, похожий на отдаленный взрыв. Следом раздались звуки отдаленных выстрелов.

Все ясно: Зигфрид забирал свое. А это означало, что и без того неприступная крепость Торга теперь превратится в «каменный мешок», из которого просто не будет выхода. Парень осторожно поднялся – он собирался выбраться из-за штабеля, чтобы попытаться найти выход. Выглянул – и отпрянул: пространство склада быстро заполнялось вооруженными людьми.

– Вот, черт… – пробормотал он, вжавшись спиной в мешки.

И вздрогнул.

Перед ним бесшумно высилась зловещая фигура в черном балахоне, в черном мраке капюшона которого сверкали огненные угольки глаз. Краем глаза скосился на спутников. Те в оцепенении таращились на жуткую фигуру, но даже дети не издали ни звука. Будто вид этой фигуры отнял у всех дар речи.

Книжник знал, что дело не в страшном облике этого существа, которого Герцог прозвал Скитальцем, а в особых ментальных способностях проникать в мозг, а может, и в саму душу человека. А еще помнил о том, что встреча с ним не предвещает ничего хорошого. Так сказал Герцог.

На этот раз Скиталец не стал пытаться проникнуть в мозг семинариста. Вместо этого молча поманил за собой рукой в черной перчатке. И почему-то Книжник ясно осознал: надо идти за ним. Почему? Ответа не было. Странно было думать, что последовать за жутким незнакомцем – это правильное решение. Но оставаться и ждать расправы со стороны людей Тита и прочих хозяев этих мест было еще хуже. Книжник поглядел на своих и увидел, как те неуверенно поднимаются на ноги. Парень ободряюще улыбнулся спутникам и взглядом указал на Скитальца, бесшумно уплывавшего в темноту. Бледный, как смерть, Герцог кивнул в ответ и взял за руки старших детей. Тридцать Третий поднял на руки малышей.

Так они и двинулись в неизвестность вслед за мрачной фигурой, своим видом напоминавшей саму Смерть.

Непонятно, на что они рассчитывали. Их вел инстинкт. И это необъяснимое чувство не обмануло. Сомнение мелькнуло только раз, когда Скиталец направился прямиком на группу из черных безликих фигур, в которых нетрудно было узнать Пришлых. Неизвестно, были ли Пришлые заодно с людьми Тита или нет, но выглядели они грозно, и вряд ли хорошо бы отнеслись к чужакам на этом угрюмом складе среди своего, видимо, добра. Но они будто не видели идущую прямо на них группу. Скиталец бесшумно «разрезал» собой группу черных фигур, и следом тихо, один за другим, прошмыгнули остальные.

Проходя менее чем в полуметре от Пришлых, Книжник, наконец, понял, что они со Скитальцем действительно разной породы. Роднила их разве что привычка облачаться в черное. Но главным отличием были глаза. Огненные «угли» Скитальца были полной противоположностью мертвых, ничего не выражавших взглядов Пришлых. Их холодные, выпученные, какие-то рыбьи глаза неподвижно пялились в полумрак склада – правда, не видели того, что происходило прямо у них под носом.

Миновав длинные ряды мешков, ящиков, штабелей, бочек, они приблизились к приземистым, крепким на вид воротам, больше подошедшим бы осаждаемому замку. Здесь стояли двое угрюмых парней с автоматами, с ног до головы обвешанные запасными магазинами, гранатами, какими-то незнакомыми приборами вроде средств связи или чего-то в этом роде. Наверное, это была охрана. Правда, на этот раз толку от нее оказалось мало: Скиталец коснулся двери, утопленной в одну из створок ворот, и та так же бесшумно отворилась наружу. Мрачная фигура выплыла наружу, следом один за другим прошмыгнули беглецы.