– Кол – ветеран, – объяснил Паоло.

– Ветеринар? – пьяно переспросила я.

– Морская пехота, – быстро объяснил он.

Кол и Паоло казались такими разными.

– Подождите, а как же вы познакомились?

– Софтбол, – просто ответил Кол.

Я повернулась к Паоло:

– Почему-то ты не кажешься мне игроком в софтбол.

Кол показался мне игроком в софтбол.

Паоло показался мне просто игроком.

– Тебе нравится работать в лаборатории? – спросила я его.

– Я обожаю работать в лаборатории, – его голос мягко и нежно шептал мне в уши. – Ты, конечно, слышала об этом исследовании.

Я почувствовала, как напряглись мышцы живота Паоло, когда он выпрямился.

– Конечно.

– Эмили, а где ты работаешь? – спросил Кол, поворачивая руль. Двигатель зарычал, когда он быстро проехал на желтый свет. Я следила за глазами Паоло в бегущем свете уличных фонарей.

На следующий день я нарисовала пробирку с широко раскрытыми глазами и улыбающимся лицом и отправила это сообщение Паоло. «Лол, – написал он в ответ. – Что ты делаешь сегодня вечером?»

Позже тем же вечером я уже ждала, когда он освободится с работы.

На экране появилось сообщение от Паоло: «Я задержусь».

Через несколько дней я нервно расхаживала по бетонному полу между полками букинистического магазина, мои пропитавшиеся водой из луж сандалии тихо поскрипывали с каждым шагом, а весенняя гроза стучала по крыше. Мои руки дрожали, пока я ходила, вдыхая слегка сладкий и странно гипнотический запах гниющей бумаги, все ища и ища что-то. Новые отношения меня возбуждали. Мой телефон завибрировал в кармане. Кто-то звонил. Я не могла даже думать о том, чтобы с кем-то сейчас заговорить. Читать было невозможно, усидеть на месте было выше моих сил, и я знала об этом, но покупать книги я все еще могла. Мне нужно было, чтобы книга нашла меня.

Вдруг я увидела книгу, взяла ее с полки и открыла. Между страницами лежал билет на самолет, который прежний владелец использовал в качестве закладки.

Рейс был из Нэшвилла в Аргентину. Перевозчик – «Юнайтед».

«Это безумие, – подумала я. – Безумие».

Этим языком со мной говорил Бог.

Я будто парила надо всем, видела невидимые глазу вещи.

Я закрыла книгу, купила ее и со стоянки позвонила Паоло.

Его голос эхом отражался от гулких стен лаборатории.

Я спросила:

– Если бы ты родился с предупреждающим знаком, что бы на нем было написано?

Это было после того, как мы уже трижды занимались сексом. Как будто то, что он скажет, могло изменить мои чувства к нему.

Паоло тихо рассмеялся. Я представила, как он прикрывает телефон другой рукой.

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что хочу знать. Я хочу узнать тебя. В начале отношений люди обычно узнают, какие могут возникнуть проблемы, и пытаются минимизировать шансы на них.

– Это что-то из области психологии или биполярных расстройств? – Я почти услышала, как он усмехается. – Или из обеих?

– Видимо, ты мне не ответишь.

Я услышала звук закрывающейся двери. Голос Паоло зазвучал более спокойно из-за возникшей приватности.

– Я не понимаю. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, какие проблемы у тебя со мной возникнут в будущем?

– Да, именно.

На заднем плане кто-то заговорил, и Паоло затараторил так, что сразу стало понятно – ему не терпится вернуться к тому, чем он занимался.

– Возможно, мое худшее качество в то же время и самое лучшее. Но, знаешь, упрямые люди всегда добиваются своего.

– Я тебя услышала, – сказала я. – Я это знаю.

«А вот ты еще нет», – подумала я.

После ухода Кола я могла думать только о двух вещах. Меня сводило с ума, что время так тянется, и я еще так не скоро увижу Сэнди. И меня сводило с ума то, о чем рассказал Кол.

Наркоманка? Зависимая от лекарств? Меня называли по-разному, но это было что-то новенькое.

Я вспомнила о пузырьках с лекарствами, которые полиция нашла в джипе Паоло. О вопросах без ответа, о его праве на личную жизнь.

Все прокручивалось у меня в голове снова и снова. Я не могла заснуть, хотела принять таблетку, но не стала и лежала без сна. Я подняла трубку, чтобы позвонить Колу, остановила себя и снова перевернулась в постели.

Кол пробудил мои худшие страхи, вытащил на свет худшее время в моей жизни.

Мне – двадцать лет. Стоянка призрачно пуста, за исключением нескольких машин. Я бывала там и раньше, когда не могла заснуть. Это было недалеко от кампуса, но ночью там было пустынно; она была прикреплена к какому-то медицинскому зданию. Я не знала наверняка. Все это еще не было моим миром. Когда вам двадцать, вы только в общих чертах знаете, как устроена жизнь, и на основе этого строите свои планы.

Я чувствовала вкус водки на губах. Мой язык все еще еле ворочался. Я шла по пандусам вверх против часовой стрелки. Мои руки, засунутые в карманы джинсов, тряслись. Третий этаж, четвертый этаж. Сердце колотилось как в самый разгар тренировок, хотя футбольный сезон закончился несколько месяцев назад. Я положила ладонь на грудь, чтобы почувствовать стук, а затем вытерла тыльной стороной ладони щеку.

Внутри меня словно была большая черная клякса, которая съедала все, к чему прикасалась. Единственный способ не лежать в постели – это оставаться на улице, гулять, чтобы продолжать двигаться. Со мной это бывало и раньше, но никогда мне еще не было так всепоглощающе плохо. Я называла это Безымянным Страхом.

Когда-нибудь я засну. По крайней мере, я молилась об этом.

Было еще достаточно рано, и единственным звуком был раздававшийся откуда-то слабый звон металла, как будто заклепку вбивали во флагшток. Меня удивило, что тут были машины, приблизительно по одной на каждом пандусе. Здесь стояла помятая малолитражка цвета мятного мороженого, а еще белый пикап с пыльным бампером, покрытый наклейками с изображением оружия.

Пятый этаж, шестой. Ветер отражался от бетонных стен и толкал меня в спину. Моя голова уже три дня не касалась подушки. Я напевала под нос, как будто у меня в голове были радиофрагменты песен, рифмы, повторяющиеся мелодии.

Седьмой этаж.

Где-то внизу, на верхушках деревьев, закричала птица, и я повернула голову в ее сторону. Животный инстинкт во мне захотел снова услышать пронзительный птичий голос. Мои руки дрожали в карманах. Я зациклилась на песне, которую не слушала годами. Понятия не имею, откуда она взялась. Где же?.. Никто никогда не поймет этого чувства – как будто в груди образовалось полое тяжелое ядро. И внутри его билось мое сердце.