Вопрос о расширении НАТО и принятии в члены этой организации бывших союзников России по Варшавскому договору был не так прост. Ельцин и российская элита считали, и во многом справедливо, что гарантии, данные Джимом Бейкером во время переговоров об объединении Германии в 1990 г., когда он сказал, что НАТО не будет расширено «ни на дюйм на восток», остаются в силе и после распада Советского Союза. Однако обещание Бейкера не было ни точно сформулировано, ни официально зафиксировано на бумаге, поэтому администрация Клинтона полагала, и тоже не без оснований, что обещание госсекретаря относилось к СССР, а не к России. Клинтон в начале своего президентского срока не спешил ставить вопрос о расширении НАТО, но его первый советник по национальной безопасности Тони Лейк всегда был сторонником этого шага. Лейк утверждал, что Соединенным Штатам и их европейским союзникам представилась редкая историческая возможность помочь таким бывшим коммунистическим странам, как Польша, Венгрия и Чехия, твердо стать на путь строительства демократии и рыночной экономики. Членство в НАТО гарантировало бы этим государствам стабильность и безопасность, в чем они так нуждались, учитывая их вечный страх перед жаждущей реванша Россией и боязнь стать жертвой недавно объединенной Германии. Принимая во внимание хаос в бывшей Югославии, этот аргумент находил отклик у Клинтона.

Другие сотрудники новой администрации не разделяли этих позиций. Тэлботт, а позднее и министр обороны Билл Перри считали, что, открыв путь в НАТО бывшим странам Варшавского договора, США лишились бы надежды на долгосрочные партнерские отношения с Россией. Этот шаг ослабил бы позиции российских реформаторов, которые могли расценить его как вотум недоверия их усилиям и страховку на случай провала реформ. Мы, сотрудники посольства в Москве, разделяли эти опасения. В телеграмме, отправленной в Вашингтон осенью 1995 г., мы сформулировали стоящую перед нами дилемму следующим образом: «Проблема для нас состоит в том, чтобы научиться не обращать внимания на часто вызывающую раздражение риторику [правительства России] и его неадекватные, вызванные реакцией на наши действия дипломатические шаги и ориентироваться исключительно на наши долгосрочные интересы. Для этого, в частности, надо продолжать добиваться создания системы европейской безопасности, учитывающей интересы России в такой степени, чтобы в случае возрождения у нее не возникло желания изменить эту систему, и в то же время чтобы у политиков, рассуждающих об "ударе в спину", оставалось как можно меньше возможностей для маневра»[37].

Чтобы выиграть время и протестировать намерения России, Пентагон предложил программу «Партнерство во имя мира» – своего рода переходную форму сотрудничества бывших стран Варшавского договора с НАТО, нацеленную на установление доверительных отношений с этими странами, включая Россию, и предполагающую их официальное сотрудничество с Североатлантическим союзом. Клинтон сразу же подчеркнул, что страны, участвующие в программе «Партнерство во имя мира», «со временем могут быть приняты в НАТО», но на том этапе это не было сигналом о расширении НАТО. Ельцин и министр иностранных дел России Андрей Козырев выразили заинтересованность в участии в программе, однако затягивали переговоры, надеясь затормозить любое продвижение к расширению НАТО. Тем не менее усилия 1994 г. дали толчок этому процессу. В июле в Варшаве Клинтон публично заявил, что вопрос заключается не в том, будет ли НАТО расширяться, а в том, когда это произойдет. В декабре на саммите ОБСЕ в Будапеште Ельцин выразил недовольство, открыто заявив, что холодная война может превратиться в «холодный мир», и обвинял Клинтона и союзников по НАТО в «неверии в российскую демократию». Позднее в частном разговоре с Клинтоном Ельцин еще раз указал на свои опасения. «Согласиться на расширение границ НАТО в сторону российских границ, – сказал он, – для меня значит предать российский народ»[38].

«Негативное отношение к планам расширения НАТО, – писали мы в Вашингтон после резкого заявления Ельцина в Будапеште, – разделяют представители практически всех политических течений в Москве»[39]. Мы пытались показать несостоятельность свойственного американцам представления, что для решения практически любой, самой сложной проблемы достаточно всего лишь «запустить процесс». «Российскую элиту сейчас волнуют только результаты, – указывали мы в другой телеграмме в Вашингтон. – Если русские будут считать, что консультации по Боснии, расширению НАТО и другим спорным и волнующим вопросам никак не влияют на поведение Запада, это неизбежно приведет к обидам и недовольству. В такой ситуации сам процесс обсуждения будет служить лишь напоминанием русским об их слабости»[40].

Клинтон успокаивал Ельцина, в частных беседах заверяя его, что решение о расширении НАТО не будет принято до завершения российских президентских выборов в июне 1996 г. Кроме расширения НАТО, Ельцина волновали и другие проблемы. Его политическое влияние ослабевало, состояние здоровья оставляло желать лучшего, а нагрузка, связанная с подготовкой к переизбранию на новый президентский срок, только усугубляла ситуацию. Из-за сердечной недостаточности он был не в лучшей физической форме, а неумеренное потребление алкоголя отнюдь не прибавляло ему бодрости. Помню, в конце 1995 г., когда я временно замещал посла, мы с Лисой вместе с небольшой группой высокопоставленных российских чиновников встречали в аэропорту Внуково российского президента, возвращающегося из зарубежной поездки. Он явно хорошо расслабился в пути и протопал мимо нас прямо к ожидавшему его лимузину, направляемый поддерживающим его под локоть телохранителем. Другой помощник «отдохнувшего» российского президента смущенно бормотал встречающим что-то вроде «чего уставились, расходитесь».

При поддержке большинства сплотившихся вокруг него российских олигархов Ельцин все-таки выиграл выборы, обойдя невзрачного, нехаризматичного кандидата от коммунистов. Сыграли свою роль и поддержка США, хотя и весьма топорная, и помощь американских советников. В связи с этим в 1996 г. в Time была напечатана статья под громким заголовком «Yanks to the Rescue: The Secret Story of How American Advisers Helped Yeltsin Win» («Янки спешат на помощь: как американские советники тайно помогли Ельцину выиграть выборы»). Владимир Путин позднее использует этот эпизод в качестве доказательства нашего лицемерия и вмешательства США во внутренние дела других стран в числе многих других претензий, которые он предъявит, чтобы оправдать собственные попытки влиять на американскую политику.

После переизбрания на второй срок в ноябре 1996 г. Клинтон запустил процесс расширения НАТО. Летом 1997 г. он официально пригласил в члены организации Польшу, Венгрию и Чехию. Позднее было подписано тщательно продуманное соглашение между НАТО и Россией, которое помогло снять некоторые волнующие Ельцина вопросы. Тем не менее, поскольку обиды русских, вызванные ощущением, что с их интересами не считаются, никуда не исчезли, на российском политическом небосклоне начали собираться тучи, нагоняемые сторонниками теории «удара в спину». Это оставило след на отношениях России с Западом, который будет ощущаться еще не одно десятилетие. Даже такой выдающийся государственный деятель, как Джордж Кеннан, архитектор политики ядерного сдерживания,