она часто выезжала за пределы Иордании. На своем бронированном внедорожнике моя супруга объезжала лагеря палестинских беженцев на территории от окрестностей Дамаска до густонаселенных центральных районов сектора Газа. Наконец мое новое назначение стало своего рода экзаменом на профессионализм. Мне предстояло в исторический переломный момент установить прочные отношения с новым руководством страны и вновь завоевать доверие небольшого, но чрезвычайно важного для нас партнера – Иордании.

Новое назначение я получил благодаря предшествующей ответственной «командировке» – на седьмой этаж Госдепартамента, в кабинет, расположенный между офисами госсекретаря и его заместителя. Более двух лет я возглавлял Исполнительный секретариат Госдепартамента. Это подразделение, где работали 160 человек, занималось обработкой непрерывного потока информации для высшего руководства Госдепа, подготовкой материалов для официальных встреч госсекретаря в Вашингтоне и за рубежом, организацией и разработкой графика поездок госсекретаря и контролем исполнения его решений. Мы также руководили Оперативным центром – работающим круглосуточно подразделением, ответственным за урегулирование конфликтов и обеспечение связи госсекретаря с высшими должностными лицами в наших посольствах и их зарубежными партнерами.

Это была престижная, хотя зачастую и неблагодарная, работа. Нас замечали в основном тогда, когда нужно было наказать или поощрить, то есть если возникали серьезные проблемы или мы совершали ошибки. В числе прочего Оперативный центр занимался организацией телефонных звонков министрам иностранных дел и другим руководителям иностранных государств, делая это с поразительной ловкостью даже в самые сложные моменты. Был, правда, один незабываемый случай в самом начале моей работы в новой должности. Глубокой ночью мне позвонил некий высокопоставленный чиновник из Госдепа. Он был в ярости: по ошибке его соединили не с тем абонентом, с которым он намеревался поговорить, – не с министром иностранных дел одной страны, а с министром иностранных дел другого государства, его соперником. Наш чиновник минут пять обсуждал с этим человеком разные важные вопросы, прежде чем понял, что произошла накладка. К счастью, у «правильного» министра иностранных дел, в отличие от его американского собеседника, оказалось достаточно чувства юмора, и катастрофы не произошло.

Служба на посту главы Исполнительного секретариата Госдепа в каком-то смысле служила продолжением моей работы на том же седьмом этаже в должности руководителя Группы политического планирования. Оба подразделения выполняли организационные и логистические функции, но если Группу, особенно во времена Бейкера, можно было сравнить с рулевой рубкой судна, то Исполнительный секретариат больше напоминал машинное отделение корабля, обеспечивающее слаженную работу всех частей сложного механизма. Опыт руководства этими двумя подразделениями помог мне понять, каким образом реализуются идеи, воплощаясь в конкретные политические шаги.

В начале 1996 г., когда я стал руководителем Исполнительного секретариата, Уоррену Кристоферу оставалось работать на своем посту всего год. Этот человек был истинным джентльменом и очень опытным дипломатом. При Картере он был заместителем госсекретаря Сайруса Вэнса, а в администрации Линдона Джонсона – заместителем генерального прокурора. Благодаря тщательной подготовке беседы Кристофера с зарубежными партнерами и его публичные заявления всегда были столь же тщательно продуманы и элегантны, как его сшитые на заказ костюмы. Одевался он так, что в его присутствии даже самые тонкие ценители хорошей одежды чувствовали себя оборванцами. Меня восхищало скромное достоинство, с которым держался Кристофер, и его профессионализм, – качества, нечасто встречающиеся там, где ценятся самореклама и умение надувать щеки. На публике госсекретарь вел себя очень сдержанно, но иногда позволял себе саркастические замечания. Особое удовольствие он находил в том, чтобы колкой репликой задеть чье-то непомерно раздутое самолюбие. Однажды после того, как один из его помощников целую вечность бубнил что-то на утреннем совещании, Кристофер склонился ко мне и невозмутимым тоном заметил:

– В следующий раз напомните мне вовремя нажать на клавишу «Извлечь диск».

Его преемница Мадлен Олбрайт буквально наслаждалась своей ролью публичного политика. У нее была поразительная способность переводить внешнеполитические вопросы в практическую плоскость. В случае необходимости эта дама прекрасно умела плести дипломатические кружева, но по-настоящему в своей стихии она себя чувствовала, когда публично ставила под сомнение наличие у кубинцев, сбивших два гражданских самолета, мужских половых органов или открыто грозила балканским автократам. Она гордилась тем, что стала первой женщиной на посту госсекретаря, и пользовалась огромным влиянием на международной арене. Ее отличали поразительная работоспособность, а также умение решать самые сложные проблемы и общаться с самыми сложными личностями.

Передачей дел от Уоррена Кристофера новому госсекретарю Мадлен Олбрайт руководили мы с Патом Кеннеди, исполняющим обязанности заместителя госсекретаря по вопросам управления и славившимся своим умением творить бюрократические чудеса. Эта процедура, как всегда, требовала подготовки десятков объемных информационных бюллетеней по всем мыслимым и немыслимым проблемам. Материалы могли понадобиться новому госсекретарю как на слушаниях в Конгрессе перед ее утверждением в должности, так и в первые месяцы работы. Учитывая, что Мадлен Олбрайт четыре года была постоянным представителем США при ООН и прекрасно разбиралась в большинстве политических вопросов, мы попытались помешать Госдепартаменту уничтожать лесные богатства страны, расходуя древесину на никому не нужные бумаги. Для этого предложили высшим должностным лицам и главам наших зарубежных дипломатических представительств подготовить для госсекретаря краткие справки. По нашему мнению, ничто так не помогло бы ей, как непричесанная информация из первых рук – анализ наших достижений и просчетов в период работы этих дипломатов на своем посту и их видение вырисовывающихся на горизонте проблем, а также предложения, касающиеся стратегических решений.

Результаты были неоднозначные. Одни телеграммы с мест были просто великолепны – честные оценки, глубокое проникновение в суть проблем, продуманные стратегические рекомендации. Другие были многословными и нудными – их авторы жаловались, ныли, выпячивали свои заслуги и писали о высосанных из пальца, совершенно неинтересных госсекретарю проблемах. Но в целом эти материалы помогли Олбрайт лучше узнать свой департамент, его сильные и слабые стороны и специфику работы.

Принято считать, что «дружественное поглощение» – так в администрации называют процедуру передачи дел внутри одной партии, как в случае Кристофера и Олбрайт, – дело относительно нетрудное. «Межпартийная» передача дел куда сложнее. На самом деле это не совсем так, поскольку каждый новый госсекретарь независимо от партийной принадлежности обычно стремится внести что-то свое и в механизм функционирования учреждения, и в кадровую политику. При всем уважении к Бейкеру Шульц строил работу Госдепа по своим лекалам. И он, и президент Джордж Буш – старший с самого начала ясно дали понять, что новое правительство будет первой администрацией Буша, а не третьей администрацией Рейгана. Мадлен Олбрайт тоже решительно приступила к перестройке работы Госдепа, но я выжил – меня реорганизация не коснулась.

Администрация находилась под постоянным давлением Конгресса, вдохновляемого сенатором Джесси Хелмсом, председателем сенатского Комитета по международным отношениям. Этот ярый сторонник неоизоляционизма, давний критик Госдепартамента и противник помощи иностранным государствам постоянно требовал сокращения расходов и оптимизации механизмов реализации внешней политики.