Руслан, на ходу передергивая затвор, быстрым шагом вошел в парадную, подхватив по дороге какую-то пластиковую канистру, и стал подниматься по лестнице. Арсений следовал за ним как тень.

– Куда тебя черт несет! – сквозь зубы проговорил я ему, стараясь не отстать.

Дверь в квартиру была распахнута. Руслан, не останавливаясь, влетел в прихожую и запустил канистру куда-то вглубь. Раздался выстрел – видимо, пальнул Михей, – а следом второй – это выстрелил вбежавший в комнату Руслан.

Узкая полутемная прихожая переходила в небольшую комнату с одним окном. Оно было распахнуто, и задуваемый сквозняком морозный воздух стал быстро рассеивать едкий дым от выстрелов. Но я все равно закашлялся.

Все стены комнаты были оклеены плакатами с изображением каких-то неизвестных мне музыкантов или певцов. Тускло светились лампочки в люстре. Гремела жуткая музыка. Я еле услышал повизгивание – в одном из углов комнаты, скрючившись, сидела девушка. Она прикрывала голову руками, а ее тело сотрясали рыдания. Я бегом направился к ней. В противоположном углу, широко раскинув ноги и опираясь спиной о стену, развалился Михей. Глаза его остекленели. Пулевое отверстие было ровно в области сердца. Он был мертв. Я не успел приблизиться к заложнице, как Руслан, подняв руку с пистолетом вверх, сделал два выстрела. Я непроизвольно пригнулся. С потолка посыпались куски выбитой штукатурки. Какого черта он творит? Я даже представил, что он сейчас начнет стрелять и в нас, но, к счастью, ошибся. Девушка, на мгновение замолчав, стала истерически кричать.

– Что за чертова музыка? – перекрикивая мелодию и заложницу, заорал Руслан.

– Это Prodigy, – крикнул в ответ Арсений. – Вон, колонка на столе…

Руслан с размаху ударил по черному цилиндру. Колонка слетела на пол, покатившись в сторону Михея, но продолжая изрыгать немыслимую музыку. Арсений быстро нагнулся и выключил ее. Настала тишина, нарушаемая всхлипами несчастной девицы. Пока я оказывал ей первую помощь – на голове оказалась небольшая, но обильно кровоточащая рана, – Руслан отдавал приказания то по телефону, то крича прямо в окно, а Строганов что-то выискивал в комнате.

Наконец мы с девушкой спустились вниз, где я передал ее местному фельдшеру. За нами вышел Руслан. После него появился Арсений. Вокруг деловито сновали какие-то люди, полицейский огораживал красно-белой лентой территорию.

– Почему он у тебя на снегу валяется? – услышал я, как Руслан вопит на подчиненного. – …Да хоть на скамейку положи!

Шериф приподнял тело погибшего полицейского и потащил его к стоявшей около парадной скамье. Заместитель Блохин бросился ему на помощь.

– Я Васе позвонил, – сказал подошедший ко мне Арсений. – Сейчас подъедет.

Мы посторонились – мимо проехал микроавтобус с тонированными стеклами. Через минуту появилось такси Василия.

Мы уже час сидели в моем номере. Строганов размышлял. Точнее, рисовал. Он наспех нарезал множество бумажных карточек и на каждой или рисовал чей-нибудь портрет, или записывал какой-то факт. Сейчас в центре стола лежал портрет Руслана (его профиль в шерифской шляпе), а вокруг него – несколько готовых карточек. На одной из них было изображение шляпы и надпись: «Украдена сегодня утром». На другой: «Служебный «УАЗ» в личном пользовании». Далее шла карточка, на которой был записан адрес, куда Руслан заходил ночью: «Хвойная, 37». Немного в стороне располагалась бумажка «Руслан и Блинов “дружат” со школы», украшенная черепом и костями. Затем Арсений изобразил анфас Михея и подписал: «Темный душитель. Признался сам».

На следующей карточке появился шедевр – набросок дуэли, типа Онегина с Ленским, под заголовком: «Руслан, убивающий Михея».

Создав эти творения, Арсений занялся своей гимнастикой для пробуждения энергии «ки».

А я продолжил разглядывать рисунки Арсения и попытался рассортировать их по-своему. На правую половину стола – факты, которые действительно заслуживали внимания: «УАЗ», на котором ездил Руслан, его подозрительное рандеву на Хвойной улице, давняя вражда с Блином, убийство Михея. Не то что мне было жалко этого наркодилера, он вполне заслужил наказание… Просто Руслан застрелил его сразу после того, как тот прилюдно сознался в убийстве девушек! И его признание теперь не проясняло ситуацию, а, наоборот, – добавляло вопросов. Михей нужен был живой, чтобы дать ответы на эти вопросы.

Нет, конечно, я не мог представить себе, что Руслан имеет отношение к убийствам или что он сам преступник! Мне он казался честным и хорошим человеком. Но факты бросали на него тень… Вероятно, и Арсений подозревал что-то подобное…

Строганов разбудил-таки энергию, бодро подошел к столу и посмотрел на результаты моих размышлений: слева остались лишь две карточки – пропавшая шляпа и признавшийся в убийствах Михей.

– Молодец! – искренне похвалил он меня. – И я так же подумал!

Я с подозрением уставился на него.

– Мы с тобой гении! – хлопнул он в ладоши и потер руки. – Исчезнувшая шляпа и признание Михея! Вот два главных факта, на которые стоит обратить внимание! Полностью с тобой согласен! Вопрос лишь в том, говорить ли о них Руслану? Или дать ему возможность догадаться самому?

Я тяжело вздохнул.

– И самое главное! – продолжил Арсений. – Ты заметил, чьи портреты висели у Михея в комнате?

Я пожал плечами. Вроде какие-то современные исполнители. Но если это главное, то что же тогда второстепенное?

– Птаха, Фейс, Слим, Фараон, – перечислил этот знаток современной музыки. – Это российские рэперы. А музыка в квартире – это Prodigy! Ну, какие ты делаешь выводы? – наставил он на меня указательный палец. – И колонка, через которую играла музыка, беспроводная! Все это крайне интересно! – Он плюхнулся в кресло. – Я и мечтать о таком деле не мог! А ты что думаешь?

«А я бы его придушил», – подумал я о Строганове. В самом деле, несет какую-то чушь, да еще и издевается! Но вслух сказал, что мне очень жаль убитого полицейского.

– Полицейского? Да, этим он точно испортил свою карму, – абсолютно серьезно ответил Арсений, имея в виду Михея. – Теперь он будет гореть в аду. А Витек попадет в рай.

Я решил не душить его, только чтобы не испортить свою карму.

Мы вышли из отеля и направились к отделению. Погода была неуютная. Дул ветер, серое небо, казалось, накроет и лес, и поселок. В лицо мело колючим снегом.

Как быстро стали развиваться события. Я вспомнил, как в первый день – солнечный, с легким морозцем, – мы так же шли в сторону отделения полиции знакомиться с Русланом. Вон у того столба стоял, прислонившись, пьяный Шустин, а потом жена тащила его домой… Проходит немного времени – и уже жена задушена мужем. А полицейский Виктор, нашедший труп несчастной Шустиной, тоже мертв. Мне было жаль их обоих… Михея я жалеть не стал, пусть это и не по-христиански. Сам виноват – не убей он полицейского, Руслан бы действовал спокойнее и не стал бы стрелять на поражение. Вот интересно, врал Михей или нет, когда признавался в убийстве девушек? Я поинтересовался об этом у Строганова, который шел молча и, наверное, тоже размышлял о последних событиях.