Юлия посмотрела на худое, полупрозрачное тело Менделя и недоверчиво покачала головой.

– Не могу в это поверить.

Мендель встал и достал с полки альбом с фотографиями. Он открыл одну из страниц и показал Юлии снимок. Она почувствовала самую настоящую оторопь; на фотографии стоял полный мужчина в дорогом костюме. И все же наиболее поразительным являлось не это, а выражение его лица; оно было невероятно знакомым Юлии. Несколько мгновений она не могла понять, откуда возникло это ощущение. И вдруг догадалась; такие же гримасы полного самодовольства были на лицах многих ее новых знакомых.

Невольно она сравнила лицо на фотографии с тем лицом, что было сейчас рядом с ней, и поразилась той пропасти, что разделила две ипостаси одного и того же человека.

– Да, таким я тоже был. И довольно долго. Жизненный успех едва не погубил меня, я начал забывать о тех уроках, которые я получил в детстве. Я превращался в часть того мира, который уничтожил моих родителей и всех жителей гетто.

– Но ведь их убили немцы. Разве мы все виноваты в том, что тогда случилось?

– Немцы, – резко поднял худые плечи вверх Мендель. – Причем, тут немцы? Разве важно в руках людей какой национальности находились автоматы? Разве евреев убивали только немцы? Их убивали все, кто мог убивать. А разве убивали только евреев? Убивали всех и все. А разве евреи никогда не убивали? Вы читали Тору? Евреи в ней все время сражаются, уничтожают им неугодных. Каждый народ, как и каждый человек, всю свою жизнь проводит в отвоевывании для себя жизненного пространства. Я никогда не считал немцев виновными в холокосте, это даже смешно. Просто темная сила сконцентрировалась тогда в них наиболее плотно. Она путешествует по векам и странам, от одной души к другой и никто не в состоянии предсказать, где появится она вновь. Может, здесь, а может за тысячу километров отсюда. Зло приходит к нам сотнями путей и тысячами троп. Обычно мы долго не замечаем, что оно уже в нас, а оно все нарастает и нарастает, как снежный ком. И вот однажды мы просыпаемся и оказываемся совсем в ином мире. По началу в это даже трудно поверить, все кажется невероятным. Соседи, которые недавно с тобой мило раскланивались, с которыми ты пил чай, и которых приглашал на свадьбу дочери, вдруг врываются в твой дом, крушат все в нем, а тебя тащат в гетто или тюрьму. Конечно, лишь в том случае, если не убивают прямо на месте.

– Но откуда все-таки появляется это зло? Только сначала поешьте, а потом отвечайте.

Мендель послушно взял из ее рук бутерброд и стал жевать. Он весь ушел в этот процесс настолько, что Юлии показалось, что он напрочь забыл о ее вопросе.

– Зло ниоткуда не появляется, оно всегда в нас, – вдруг проговорил он. – Это динамит и нужен только запал, чтобы он взорвался.

– Это я понимаю, – чуть нетерпеливо проговорила Юлия. – Меня интересует другое: вроде бы нормальный человек, и вдруг в один момент в нем просыпается зверь.

Мендель внимательно посмотрел на Юлию.

– Все дело в том, что зло очень активно в нас. В человеке добра больше, чем зла. Но добро лениво и пассивно, его надо долго и упорно пробуждать, отдавая ему всего себя без остатка. Зло же само выходит на поверхность. Для этого не нужно прилагать никаких усилий, достаточно только быть нейтральным, не противостоять ему – и вы окажетесь в его власти. Наши эмоции, чувства – все ведут прямой дорогой к злу. Достаточно, чтобы близкий вам человек сделал что-то не так, сказал то, что вам неприятно, – и вы уже готовы его уничтожить. Достаточно одного слова, одного жеста дабы появилось зло. Чтобы зло вас не победило, вы должны быть постоянно бдительны до тех пор, пока не изгоните его из своего сердца.

– А это возможно?

– Зло – порождение эго, а эго – порождение зла. Пока вас будут мучить желания, вы не избавитесь от него, зло будет вашим постоянным спутником всю жизнь. Это еще понял 2500 лет тому назад принц Гаутама, известный в народе как Будда, но почему-то это все еще неизвестно большинству людей, – насмешливо проговорил Мендель.

Юлия почувствовала, как краснеет.

– Я мало читала о буддизме. – Это было не совсем правдой, о буддизме она не читала практически ничего, если не считать нескольких поверхностных статей в случайно попавшихся ей в руки в журналах.

Мендель вместо ответа засунул в рот новый кусок колбасы.

– Даже если бы вы много читали о буддизме, не думаю, что это что-то бы изменило в вас. Я знал людей, которые отлично разбирались в буддизме, даже специализировались на нем. Но зла в них было ничуть не меньше, чем в тех, кто никогда даже не слышал, что существовал такой человек, как Будда.

– Это немного успокаивает, – проговорила Юлия. – Но что же нам в таком случае делать?

– Как вы думаете, если я вам скажу, что надо делать, вы начнете тут же избавляться от зла?

– Не уверена, – честно призналась Юлия. – Но я буду хотя бы вести себя осторожнее.

– Ваша осторожность ничего не изменит, со временем она начнет ослабевать. Потому что это не осторожность, а лишь попытка быть осторожной. Если вы будете подавлять зло, оно лишь будет концентрироваться в вас и ждать своего часа, чтобы однажды вылиться всей своей накопленной массой.

– Тогда я не представляю…

– Никогда не боритесь со своими недостатками, еще никто не выиграл эту борьбу. Никакую борьбу вообще нельзя выиграть, все борцы изначально проигравшие.

– Но тогда как…

– Если хотите побороть в себе зло и все, что ему сопутствует, не уничтожайте внутри себя низшее, воспитывайте в себе высшее. И тогда все мерзкое и отвратительное исчезнет само собой. Чтобы разогнать тьму, можно зажечь свечку; тогда появится маленький освещенный квадрат со всех сторон сжимаемый темнотой. И вам придется снова и снова зажигать свечи, чтобы сохранить и увеличить этот освещенный участочек. И на это уйдут многие годы, а вы будете все зажигать и зажигать свечи. А можно сразу включить мощный прожектор, и мрак мгновенно исчезнет. Человек все свои силы тратит на противоборство со своими недостатками. Чтобы победить обжорство, он истязает себя диетой пуще любого инквизитора, тратит на это многие месяцы. В результате этих титанических усилий, в конце концов, сбрасывает несколько килограмм. И ни на что иное сил у него больше не остается. Но при этом еще празднует победу над весом. – Мендель вдруг желчно рассмеялся. – Он полагает, что худой дурак выглядит лучше, нежели толстый. Когда я перестал мучиться стремлением к преуспеванию, я похудел без всяких усилий со своей стороны. Однажды я поймал себя на том, что меня больше не влечет искус чревоугодия. Я отказался от многих так называемых удовольствий – и это оказалось самым большим удовольствием – не испытывать потребностей в удовольствиях.

– До этого мне еще очень далеко, – вздохнула Юлия.

– На самом деле, все гораздо ближе, только мы этого не понимаем. Все находится внутри вас. Вам необходимо преодолеть совсем небольшое расстояние от одного своего «я» к другому, и вы поразитесь, как новый человек сильно в вас будет отличаться от старого. Мы все выбираем – от мужей до нижнего белья, не выбираем только одно – самих себя. Живем такими, какими стихийно сложились, хотя зачастую ненавидим собственную натуру. И пока мы не начнем выбирать самих себя, останемся дикарями. Все ваши знакомые – дикари, по большому счету они ничем не отличаются от тех людей, что бродили по земле пару миллионов лет назад. Только сменили костюмы, одели пиджаки и повязали галстуки. Но чтобы совершить такое великое преобразование, не надо ни ума, ни духовной работы. – Мендель усмехнулся.