— Я тебе сам сейчас возме… — вскинулся было Эйнар, осекся под взглядом дядюшки. Ивар покачал головой. Внимательно посмотрел на Рагну, потом на Альмода. Кивнул, мол, продолжайте.

Рагна улыбнулась.

— У меня твое золото, не забыл еще?

— Уела, — хохотнул Альмод. — Сколько ты хочешь?

Это не Рагна, ее не было в городе, когда погибли чистильщики. И совершенно зря он дал волю гневу. Иначе бы понял раньше.

Женщина посмотрела на него, чуть склонив голову.

— И не боишься, что я скажу «все»?

Альмод пожал плечами.

— За глупость надо платить.

А он показал себя редкостным глупцом. Не иначе как яд в голову ударил. И самомнение — он всерьез решил, что настолько впечатлил женщину? Удивлялся еще, не похожа Рагна на дуру. Он зато очень на болвана похож. Потому что с чистильщиками расправились точно так же, как пытались разделаться с ним. Отравили. А потом подожгли дом, чтобы скрыть следы. И Рагна тут совершенно ни при чем. Понять бы еще, кто и как это сделал. А для этого нужно выяснить причину. Зачем убивать людей, которых впервые видишь, рискуя навлечь на себя — и не только на себя — гнев могущественного ордена?

— Половину, — сказала Рагна.

Во взгляде Ивара прорезалось любопытство.

Альмод кивнул.

На лице Эйнара отразилось недоумение — похоже, он полагал, что начнется торг. Нет уж, до такого Альмод опускаться не намеревался.

— В дополнение к той десятине, о которой мы уже договорились. — добавила Рагна.

Альмод улыбнулся.

— Серебром, — мстительно закончила она.

— Без ножа режешь, — рассмеялся Альмод.

— За глупость надо платить.

Это точно. И не только серебром. Сегодня ночью он в прямом смысле едва не заплатил за глупость жизнью. Скорее всего потому, что кого-то встревожил расспросами о пожаре. Очень сильно встревожил. А слышать его мог кто угодно, лагерь большой…

— Согласен, — сказал он. Повел плечами, всем видом показывая, как неудобно ему сидеть на полу связанным. — А теперь, господа, раз уж мы разрешили это маленькое недоразумение, и дама готова принять мои извинения, — он обозначил поклон, — может быть, вы меня все-таки развяжете? И отпустите девушку, которая вовсе ни при чем? Она лишь согласилась посторожить, чтобы мне не мешали, не особо вникая в суть дела. Чести дамы ничто не угрожало, но я не в обиде, можно было действительно неправильно понять. Особенно будучи несколько пристрастным.

Эйнар вспыхнул. Промолчал, надо же. Ивар усмехнулся.

— Шустрый какой. Ничего мы не разрешили.

Что ж, не вышло. Альмод особо и не рассчитывал на успех — будь тут один Эйнар, тот бы, может, и повелся, правда, едва ли удержался бы от искушения пересчитать сопернику зубы. Но Ивар — калач тертый, и просто так суть дела не упустит. Повешенный трактирщик. Меч Нел. Да и их, гм, размолвка с Рагной. А, еще пожар, но это — если Ивар не соврал и действительно накрыл их плетением — они обсудят без лишних ушей. Если будет что обсуждать.

Чего этакого могли натворить чистильщики за несколько часов пребывания в городе, что кто-то решил с ними расправиться, не считаясь ни с чем? Ни с возможной местью Харальда — тот ведь тоже неглуп и давно сообразил, что само полыхнуть не могло. Ни с неизбежными жертвами среди непричастных — понятно, что из загоревшегося посреди ночи дома живыми выберутся не все. Ни с тем, что пожар не ограничится лишь одним домом?

Выясни «зачем», и станет ясно «кто» — но понять этого Альмод не мог, хоть режь его. Кого-то оскорбили? Так утрутся, ему самому не раз сходили с рук и оскорбления, и прилюдные убийства. Что-то забрали? Так пожар обойдется дороже. Зачем?

— Начнем с конца, — продолжил Ивар. — Чего ради ты вломился посреди ночи к порядочной женщине? Не совершить насилие, это понятно, иначе она, — он кивнул на Нел, — не согласилась бы караулить. И не говори, что это касается только вас двоих, иначе бы ты не втянул в это третью.

— Он меня не… — начала было Нел, а потом ее голос перестал быть слышным.

Похоже, Ивар прикрыл себя и Альмода плетением, заглушающим звук. Умно. Принесло же этого умника вместе с племянником на его голову. И ведь не скажешь, дескать, не твое дело. Харальд здесь — первый после Творца, и Ивар теперь пророк его. И если захочет что-то вызнать — вызнает, причем едва ли станет церемониться. Значит — врать, изворачиваться, и снова врать… Впрочем, насчет Рагны придется рассказать правду. Потому что потом наверняка расспросят ее — если уже не расспросили — а она скрывать не будет. Спала себе, никого не трогала…

Только не уверится ли Ивар окончательно, что и трактирщика повесил Альмод? В качестве мести. Может. Чем ему это грозит? Если бы дело разбирал Харальд и прилюдно — ничем, в общем-то. Был в своем праве, наказание за неудавшееся убийство — петля, и пусть семья радуется, что не ославил на весь город и трактир не подпалил. В худшем случае потребовали бы пеню за самоуправство. В свою, естественно, пользу, не в пользу семьи убитого. Но это Харальд — какой бы занозой для него Альмод ни был, Хромой все же понимал, что другого целителя поблизости нет. И боялся, что его отравят. Альмод мысленно усмехнулся — судя по всему происходящему, не зря боялся. Только травят не тех.

Что сделает Ивар? До сих пор делить им было нечего. Так что, похоже, ему ничего не грозит, если в историю отравления поверят. Должны поверить: в комнате, где они с Нел ночевали, до сих пор остались, гм, следы…

К слову, а почему Ивар ни разу не попытался просто подчинить ему разум вместо того, чтобы наблюдать, как он изворачивается? Боится не справиться? Вдвоем с племянником справились бы, не будь Альмод чистильщиком. Боится, что после этого Альмод заявит, что его вынудили себя оговорить? Так его слово против слова двоих, и понятно, кому поверит Хродрик. Или просто чистоплюй, не желающий пользоваться запрещенным плетением? Непохож, но чего на свете не бывает?

— Ну так чего молчишь? — прервал его мысли Ивар.

— Думаю, как ловчей соврать, — ухмыльнулся Альмод.

Ивар хмыкнул. Эйнар, видимо, устав метаться, подошел к Рагне, приобняв, принялся о чем-то расспрашивать. Альмод начал приглядываться — но Ивар сдвинулся в сторону на шаг, заслонив обзор. Да, переиграть такого сложно. Тем интересней. А не выйдет — так хоть не стыдно будет проигрывать.

Нел вдруг вскочила, подхватывая стул, словно тот почти ничего не весил — и швырнула в голову Ивара. Решила, видимо, что оба отвлеклись, а Рагну можно в расчет не принимать. Руками запустила, не плетением, и могло бы получиться, но у Ивара словно глаза на затылке были. Присел, разворачиваясь — стул шарахнул о стену в футе над головой Альмода, отлетел, грохнувшись прямо перед ним.

В следующий миг очнулся Эйнар. Увернулся от полетевшей в него жаровни — уже пустой и остывшей, но все равно увесистой. Рагна порскнула к стене, прижав руки к груди, в другое время Альмод бы ухохотался, на это глядя. Не хотела лезть в чужую драку, понятно дело. А вот Альмод бы с удовольствием в нее влез, но связали его на совесть, и даже на бок не перекатиться, чтобы в ноги кинуться — торчащие концы меча помешают. Только и оставалось смотреть, бессильно скрипя зубами, как два мужика в четыре руки скручивают девчонку. Отбивалась она отчаянно, пришлось повозиться. Хотел бы Альмод посмотреть, как свивались и рвались плетения, но проклятый меч позволял видеть только банальную драку, в которой двое мужчин, само собой. оказались сильнее. Нел у садили в углу, примотав запястья к лодыжкам ремнем Эйнара. Небесного железа на нее не хватило, но судя по тому, как она закашлялась, сплюнув кровью, и без него прекрасно обойдутся. Творец милосердный, зачем она влезла? Зачем он ей позволил вмешаться в свои дела, приказал бы остаться в комнате и навести порядок. Хотя едва ли она бы послушалась…