— Правильно говоришь! — обрадовалась СветланаГеоргиевна. — Любаш, у тебя вроде клюква была?

— Есть, я сейчас!

Она достала из холодильника литровую банку протертой клюквы,положила в здоровенную кружку несколько ложек, развела кипяченой водой.

— Давайте, я отнесу! — вызвалась Матильда.

Взяв кружку, она ушла.

— А вы не здешние, девчонки? Что-то никогда я вас невидала? — поинтересовалась тетя Люба, наливая себе чай.

— Я не здесь живу, а Мотя… тут, на Кравченко…

Черт, только бы номер дома не спросили…

— А ты где живешь? — поинтересовалась СветланаГеоргиевна.

— Я? На Фрунзенской набережной, — неизвестнопочему ответила я.

— На Фрунзенской? Там все больше высокопоставленные живут, —заметила Светлана Георгиевна. — Ты тоже из высокопоставленных?

Тут у меня мелькнула одна мысль. Если все получится…

— Да как вам сказать… Родители мои быливысокопоставленные, а теперь… А теперь они…

Я хотела сказать — погибли, но у меня язык не повернулся.Еще не дай бог накличешь беду, как говорит тетя Липа.

— А теперь они уже третий год в Америке.

— Нешто бросили тебя? — ужаснулась тетя Люба.

— Нет, просто мы с бабушкой теперь живем, а они тамработают. Деньги зарабатывают.

Честное слово, в глазах Светланы Георгиевны зажегся хищныйогонек. Но она тут же его притушила.

— А бабушка у тебя старенькая? — поинтересоваласьона.

— Старенькая, — сказала я. Нестаренькая бабушка ейявно не годится.

Тут вернулась Матильда с каким-то странным выражением лица.

— Ну как там Раечка? — спросила СветланаГеоргиевна.

— Проснулась, попила кисленького, я ее напоила, атеперь опять спит.

— И хорошо, сном все пройдет, как моя мамаговорила, — улыбнулась Светлана Георгиевна. — Скажи, Настенька, а в какомже доме ты живешь на Фрунзенской?

У Мотьки глаза на лоб полезли, но она смолчала, тем болеечто я успела под столом наступить ей на ногу.

— Дом 44.

— Да? Надо же! У меня там подруга живет, в третьемподъезде!

— А мы во втором! Квартира 47. А как вашу подругузовут, может, я знаю?

— Подругу? Люся. Людмила Петровна Сидорова.

— Нет, не знаю. Ну, ладно, спасибо за чай, нампора! — засобиралась я.

Только бы она не пошла вместе с нами, а то внизу ждет Олег.

Но она и не собиралась. Пока мы одевались в прихожей, яуслыхала, как Светлана набирает чей-то номер.

— Элечка, ты? Элечка, надо завтра срочно встретиться!

Ни фига себе! Неужто сработало? И как теперь быть?

Попрощавшись, мы с Мотькой выскочили на лестницу. Я сразуподнесла палец к губам. Здесь ни слова!

Мы бегом спустились вниз. Олег поодаль прогуливал Лорда.

— Наконец-то! Я уж обалдел!

Мотька сделала ему знак молчать, и мы решительно направилисьв сторону автобусной остановки.

Олег сообразил, в чем дело, затолкал Лорда в машину и,выждав немного, выехал со двора. Когда нас уже нельзя было увидеть в окно, мызабрались в машину.

— Ну что? — спросил Олег.

— Да так, кое-что! — таинственно проговорилаМотька. — Олежек, у тебя ручка есть?

— Есть, пожалуйста! — Олег протянул Мотьке ручку.

— Итак, записываю: Светлана Георгиевна Мухоморова, вофамилия, 1947 года рождения, живет на улице Красноармейской.

— Мотька, откуда? — завопила я.

— От верблюда! Я когда Раисе клюкву носила, в прихожейсумку приметила. Явно Светланину. Ну и заглянула, а там паспорт лежал!

— Ну ты даешь! — воскликнул Олег. — А если бытебя застукали?

— Нет, я быстренько! Они там в кухне беседовали, Аськаим что-то про бабушку заливала, которая на Фрунзенской набережной живет…

— Что?

— Понимаешь, Олег, я и сама не знаю, как получилось… Ноона клюнула! Ей-богу, клюнула!

— Да на что, на что она клюнула? — допытывалсяОлег.

— Видишь ли, она вдруг спросила, где мы живем, я ибрякнула, что живу на Фрунзенской набережной, одна, с бабушкой! А родители моив Америке, деньги зарабатывают! Она стала спрашивать, где, в каком доме да вкаком подъезде, я и дала ваш адрес!

— Ну и ну, теперь, значит, они придут мою бабку грабитьпо твоей милости!

— Олег, как ты не понимаешь, это же уникальный случай!Мы же всех на месте преступления поймать можем!

— Вообще-то верно! — загорелся Олег. — Едемсейчас к нам, расскажешь все бабушке сама!

— Олег, уже поздно, дома, наверное, волнуются!

— Ерунда, завтра воскресенье, от нас позвонишь домой,скажешь, где ты, а потом я вас отвезу!

— Хорошо, но как ты думаешь, бабушка твоя согласится?

— Бабка? Конечно! Она же у меня авантюристка! — снеподдельной нежностью в голосе сказал Олег.

Олег был прав, Ирина Олеговна немедленно согласилась.

— Все это очень хорошо, но с чего вы взяли, что онинепременно сюда явятся? — все-таки спросила она. — И потом, у нихнаверняка есть какая-то агентура. Откуда иначе им знать, где живет одинокая илипочти одинокая бабка? Представьте себе, они узнали адрес, на всякий случайзашлют сюда кого-нибудь, порасспросят во дворе и выяснят, что тут живет вовсене развалина-бабуся, а вполне еще крепкая женщина, к тому же не со слабойвнучкой, а с внуком, здоровенным парнем. Скорее всего, именно так и будет.

— Да, — задумалась я, — наверное, вы правы.Что же делать?

— Надо кому-то все время дежурить во дворе, и есликто-то начнет расспрашивать… Да нет, глупости, это невозможно… — сам себяперебил Олег.

— Постойте, — вмешалась Матильда, — конечно,у них есть агентура, она добывает им сведения о старушках, все верно,но… — Мотька подняла вверх указательный палец. — Но… В данном случаесведения и адрес попали к ним как бы случайно. Живут, дескать, на Фрунзенскойнабережной бабушка и внучка… Зачем, спрашивается, засылать агентуру? И так всеясно. Они же воровки-любительницы! Взять хотя бы этого крокодильчика! Ведькакая примета, а этой толстой дуре даже в голову не вскакивает, что ее покрокодилу опознать ничего не стоит!

— Матильда, умница! — воскликнула ИринаОлеговна. — Это вполне вероятно! Что ж, будем поджидать гостей!