К тому же она, как и вы, сильно увлечена этим знаменитым Артистом. Как вы его назвали? – Она вопросительно посмотрела на Элю.

– Муслим Магомаев. Увлечена им? – Девушка не была удивлена. Подумаешь, ещё одна поклонница, их в Союзе миллионы.

Старушка обрадованно закивала.

– Да, да, именно он, – она заулыбалась от того, что Эля больше не отказывается от приглашения и поддерживает разговор.

– Вы можете поговорить о нём, и моей внучке, точнее внучатой племяннице, не будет скучно с одинокой старухой, – она вздохнула.

Эля не знала, какое место занимает «внучатая племянница» в реестре родственников, но ей было искренне жаль женщину, поэтому она согласилась. Дома её ждал приятный сюрприз. Мама махнула перед глазами билетами на концерт, которые оставил Аркадий.

– Ура! – закричала девушка от радости, прижав к груди заветные листочки. – Только почему он меня не дождался?

Она с удовольствием рассматривала два бумажных пропуска к мечте, как вдруг увидела дату концерта.

– Так это уже завтра! Вот здорово! – От нахлынувшего счастья Эля закружила по комнате маму, которая сперва попыталась освободиться, но потом ласково обняла дочь.

– Ох, девчонки, девчонки. Что же вы все так сходите с ума по Артисту? Он же один, а вас вон сколько. И выберет он только одну, единственную. Что тогда с вами будет? – Она покачала головой, но в её взгляде, устремлённом на дочь, были любовь и нежность.

– Мамуль, представляешь, а вдруг он выберет меня? – Девушка, хитро прищурившись, посмотрела на мать, и они в ту же секунду дружно расхохотались.

Вечером Эля поднялась на этаж выше и позвонила в дверь. Ей открыла Альбина Феодоровна в тёмном платье с кружевным белым воротником и почему-то надетым сверху кухонным передником.

Руки у неё были в муке, лицо порозовело от жара плиты.

– Видите ли, Элеонора, я раньше никогда не готовила, а теперь приходится, – как-то по-домашнему произнесла соседка, совсем не претендуя на какую-то театральную роль.

– Вы проходите, пожалуйста, не стесняйтесь. Диночка уже приехала, отдыхает в своей комнате. Чуть позже выйдет к столу, – актриса засуетилась. – Я на кухню пока побегу, а то пирог сгорит.

– Давайте я вам помогу. – Эля двинулась в её сторону, пытаясь тоже пройти на кухню. Альбина Феодоровна замахала руками, с которых тут же посыпалась мука.

– Что вы, что вы! Ни в коем случае. Если уж очень желаете помочь, можете чашки на стол поставить. Они вон там стоят, в серванте, за стеклом. – Она показала рукой в другой конец комнаты и поспешно засеменила на кухню.

Девушка ставила на стол очередную чашку, когда за её спиной раздался чуть слышный шорох.

– Добрый вечер, – произнёс женский голос. Эля обернулась и застыла на месте с чашкой в руке. В дверном проёме, ведущем в соседнюю комнату, стояла долгожданная гостья, при виде которой Эля замерла, не в силах произнести ни слова. В институте девушка считалась одной из первых красавиц курса, но сейчас почувствовала себя бедной Золушкой, годившейся этой «королеве» разве что в служанки. Незнакомая девушка, видимо, привыкла к такой реакции окружающих на свою красоту. Она спокойно улыбнулась и протянула руку.

– Дина, – произнесла она с чувством собственного достоинства.

Эля пришла в себя, суетливо пожала протянутую руку и наконец поставила на стол злополучную чашку.

– А вот и наш пирог поспел, – Альбина Феодоровна как нельзя кстати вернулась из кухни, да не одна, а с пирогом, который источал изумительный аромат. – Садитесь, девочки, за стол. Будем пить чай.

Она суетилась, но было заметно, что это доставляет ей удовольствие. Во время чаепития, пока хозяйка спрашивала Дину о родственниках, Эля искоса, в надежде, что этого не заметят, с большим интересом рассматривала гостью, от которой невозможно было оторвать глаз. Девушка только теперь поняла, что действительно означало выражение «писаная красавица». Именно такая сидела сейчас с ней за одним столом. Тёмные глаза и брови, идеальный овал нежного лица, пушистые ресницы – всё было настолько совершенно, как будто великий живописец тщательно поработал волшебной кистью. Для волос он выбрал другую, окунув её в жидкое золото. Этот цвет густых, совершенно прямых и блестящих волос был удивительным, не похожим ни на какой другой. До самого пояса девушки струился золотой водопад.

Небольшое лукавство Эли было всё-таки замечено хозяйкой дома. Она понимающе улыбнулась:

– У Диночки очень много предков разных национальностей, поэтому много разной крови намешано. Есть греческая, русская, польская, израильская, итальянская, – бывшая актриса с гордостью объясняла причину такой красоты. – Диночка очень на маму свою похожа, но только ещё лучше. И не красится совсем. У неё всё от природы, натуральное.

Дина, нисколько не смущаясь, спокойно пила чай.

– Девочки, вы про пирог не забывайте, а я чайник пойду поставлю, чтобы горяченького вам налить. – Женщина засуетилась, вставая из-за стола. – Да, кстати, как раз и про Артиста этого поговорите, Магомаева, кажется. Вы же его обе любите.

Услышав последнюю фразу, гостья удивлённо изогнула свою соболиную бровь и с интересом посмотрела на Элю.

– Любишь его? – переспросила она, изучая девушку невероятной красоты глазами.

– Ну, да, как все, – почему-то смущаясь, ответила Эля.

– Ну, ну, любите. – Дина отставила пустую чашку и, проведя рукой по роскошным волосам, произнесла решительно и твёрдо: – А я за него замуж выйду.

Эля от неожиданности поперхнулась чаем и закашлялась.

– Ты шутишь? – больше всего её смутил тон, каким это было сказано. Никаких намёков на шутку, не то что у них с мамой недавно.

– Нет, нисколько, – красавица была удивительно спокойна, – я давно решила, что буду его женой. Для этого и в Москву приехала. Мне уже двадцать, имею право.

Она отрезала себе пирог и продолжила пить чай. Эле, наоборот, кусок в горло не лез.

– А как ты с ним познакомишься? К нему же не пробиться, – она смотрела на новую знакомую как зачарованная, теперь уже не столько внешностью Дины, к которой успела привыкнуть, сколько её заявлением.

– Мне и пробиваться не придётся. Вполне достаточно, чтобы он один раз меня увидел, даже случайно, и всё.

Такая безумная уверенность в себе, в своей красоте просто потрясла Элю.

– А может быть, у него кто-то есть? Ты не боишься, что он уже любит кого-то? – Она никак не могла успокоиться.

– Ну и что? Значит «кого-то» разлюбит, а меня полюбит, – без тени сомнения и очень серьёзно произнесла красавица.

Эля с беспокойством посмотрела на девушку. Это была уже не шутка и даже не игра. Дина говорила твёрдо и уверенно о цели, которую поставила себе в жизни, и становилось очевидно, что она пойдёт к ней напролом, без тени сомнения.

Вернувшись домой, ошарашенная Эля обо всём рассказала