Следующего удара полицейский не ожидал – его нанес сзади человек. Успев обернуться и посмотреть в глаза начальнику охраны мэра, оборотень без сознания рухнул на пол музыкального зала. Он не слышал, как начальник охраны вместе с орланами обшаривал интернат, заглядывая в каждый угол, ругаясь и строя догадки. Не видел, как охранник напоследок поджег склад и занавески на окнах первого этажа.

Комиссар пролежал без движения очень долго, не чувствуя подбирающегося жара. Очнулся он, только когда рухнул рояль. Горящие ножки инструмента обломились и, падая, он издал последний вскрик всеми струнами. Орлан пришел в себя и поднял голову. Вокруг полыхал огонь. Пол в доме был деревянным, к тому же паркетным, состоящим из отдельных дощечек, и прекрасно занялся. Сил на трансформацию не было, оставалось лишь открытое окно. Отчаянно рванувшись, оборотень взобрался на подоконник. Низко для полетного броска, но выбора нет.

Прыгнув, он раскрыл крылья и, чудом не ударившись, взмыл у самой земли. Сейчас нельзя было превращаться, в человеческом теле регенерация течет медленно. С трудом набрав высоту, орлан направился в сторону острова Рока-Алада.

Покинувшие «Зеленый угол» шли не останавливаясь. Дети, поначалу радостно галдевшие, притихли и только вдыхали тонкий запах хвои. Высоко в ветвях переговаривались птицы, а других звуков в лесу не было: он как будто присматривался к новеньким. Слышно было только погрохатывание самосвала Никитки да скрип тележки. Близился вечер, да еще тянуло откуда-то влагой.

– Озеро? – вполголоса спросила повариха тетя Лена Ирину Андреевну.

– Да, уже близко. Обогнуть его, и там уже никто нас не достанет.

Впереди заблестело водное зеркало. Дети оживились, принялись нетерпеливо дергать старших за руки.

– Младших не отпускать! – громко приказала Ирина Андреевна. – Еще немного пройдем, и на том берегу сделаем привал, тогда можно будет подойти к воде. А сейчас потерпите.

Озеро оказалось почти совершенно круглым, его пришлось огибать. Но Ирина Андреевна, очевидно, очень хорошо представляла, где начинается «тот берег». Она уверенно шла впереди всех и, что удивительно, хромала меньше обычного. Должно быть, лесной воздух действовал на нее как лекарство.

Тропинка была скользкой, вдоль нее тянулись темные ели. Низкий кустарник, встречающий путников у дороги и спускающийся к самой воде, хватал колючками за ноги. Колючки были мягкие, они цеплялись за одежду; дети весело отрывали их и кидались друг в друга.

– Еще не пора, Ирина Андреевна? – спросил шедший рядом дядя Коля. – Вроде не вижу терноягеля…

– Не пора. У него красные ягоды, вы его не пропустите, Николай Валерьевич.

Женек и Натка, оба ведущие за руку девочек, шли теперь рядом – так удобнее было разговаривать. Двум художникам есть что обсудить, когда вокруг такая красота. Особенно радовался Женек – любитель изображать природу. Горизонт, перспектива, свет – здесь все другое, не такое, как в городе.

Наконец Ирине Андреевне попалась первая красная ягодка, утопающая в жесткой, почти колючей подстилке из мелких листиков, которые были острые, как иголочки. Отсюда и название – терноягель. Но срослись листья плотно и под ногами не кололись, только пружинили.

– Привал! – скомандовала Ирина Андреевна. – Выбираем место посуше и размещаемся.

Все кинулись выполнять. Ярослав Игоревич развязал свой огромный узел и выдал каждому непромокаемый коврик. Дядя Коля занялся костром, тут же отправил мальчишек собирать хворост – сухие ветки. Тетя Лена раскладывала походный столик – его, оказывается, тоже взяли с собой. И правильно, потому что поблизости не было ни одного бревна, на котором можно было бы расположиться. Лес стоял нетронутым, неприступным, неразговорчивым.

– Ляля и Маша! Вот вам ведра, девчонки, спуститесь за водой. Только аккуратно, смотрите под ноги, – распорядилась тетя Лена, вытаскивая еду из рюкзаков.

Малыши спорили, можно ли есть терноягель или он ядовитый.

– Он не ядовитый, – ответила Ирина Андреевна, улыбаясь. – Он просто невкусный. Но можете попробовать.

Леся с Никиткой попробовали и начали плеваться. Зато вечно голодный Женек, услыхавший, что тут уже что-то едят, в два счета набил терпкими ягодами рот и даже не поморщился.

– Женя, осторожнее, – с беспокойством заметила Ирина Андреевна. – Разболится живот… а мы ведь в лесу…

Наконец.

Костер развели, воду вскипятили – терноягелевый чай на вкус гораздо лучше, чем сырые ягоды, – поджарили хлеб и кусочки мяса. Рассевшись на ковриках, все ели, пили и наслаждались свободой и покоем.

– А мы скоро домой? – спросила Лиза.

– Нет, не скоро, не скоро! Давайте не скоро, ну пожалуйста! – заканючила Викусик.

Ирина Андреевна грустно улыбнулась:

– Не скоро, девочки. Не скоро.

– Ура-а-а! – заорали близнецы, а за ними и почти все остальные дети.

После еды сполоснули в озере посуду и упаковались вновь. Мусора после себя не оставили – неоткуда ему было взяться. Построились и отправились дальше, в самую чащу.

Заметно стемнело. Малыши устали и начали хныкать. Старшие тоже спотыкались.

– Не заблудились ли мы, Ирина Андреевна? – вполголоса спросил физрук Саша, наклоняясь к директрисе.

– Здесь нельзя заблудиться, Саша. Лес сам выведет нас куда нужно. Осталось совсем немного, потерпите, – громко обратилась она к детям.

Те стали скулить потише, но полностью не успокоились – уже очень долго шли.

И только когда Ирина Андреевна сама начала сомневаться в правильности выбора дороги, впереди показались будто бы ворота. На самом деле – всего лишь деревья стояли по три с двух сторон тропинки, тесно сросшись стволами. Ветки их переплелись вверху образуя свод. Директриса, привратник, а за ними и весь маленький отряд остановились. Зажглись звезды. А в траве и выше, между деревьями, засияли сотни светлячков.

– Светлый лес приветствует нас. Войдем! – произнесла директор и первая шагнула к необыкновенным воротам. Все, затаив дыхание, парами последовали за ней.

По ту сторону «ворот» лес казался совсем таким же, только было светло, словно и не ночь. Из-за светлячков, а еще потому, что светилась сама кора деревьев. Здесь был виден каждый кустик, каждая иголка под ногами. Впрочем, елок попадалось совсем мало – в основном были незнакомые деревья с широкими листьями.

А под деревьями был дом… Вернее, стенами дома были сами деревья. Лялька, первая из детей увидевшая его, удивленно вскрикнула. Стволы – так же, как в воротах, через которые они недавно прошли, – стояли близко, без малейшего зазора. В том месте, где полагалось быть входу, деревья расступались. Лишь склоненные ветви выполняли роль своеобразной двери. В нескольких местах, высоко от земли, виднелись сквозные дупла окон, тоже занавешенные ветками. Крышу образовали переплетенные друг с другом ветви. Было похоже, что дом накрыт большой перевернутой корзиной, между прутьями которой торчали листья. Дети и взрослые молча стояли и смотрели на это чудо.