– Мне нужна проворная кобыла, шаровары – степнячка не опозорит себя ездой по-дамски! – и оружие: сабля, колчан со стрелами и композитный лук в саадаке. Надеюсь, вы найдете все очень быстро, это в интересах вашей госпожи… Да, и легкий кинжал, пожалуйста…

– Рауль! Распорядись! У тебя десять минут!

Город встретил нас небывалой для столицы тишиной – ни тебе привычных зевак на улицах, ни сшибающих с ног ароматов печеного мяса, ни легкой, беспечной музыки… Лишь свист бьющего в лицо ветра да конский хрип – вот и все сопровождающие нас звуки. Мы очень спешим. Лишь изредка до нашего слуха доносятся отдельные крики и отголоски коротких схваток – яростная брань, лязг железа, редкие выстрелы…

Нет, это не мятежные хоругви столкнулись со сторонниками короля – это всякая шваль, отбросы городского дна, промышляющие ночным разбоем, вылезли на поверхность, почуяв сладкий запах смуты… О, у подобных персонажей настоящий нюх на беспорядки и связанный с ними период бесконтрольности, уверен, многие из них успеют поживиться добром беззащитных мещан, прежде чем стража вновь приступит к защите граждан. Два подобных субчика неудачно для себя преградили нам дорогу – и были вмиг стоптаны разгоряченными скачкой конями. Ничего, окровавленные клинки в их руках развеяли любые сомнения, а значит, и нечего жалеть…

Но вот и ворота северных казарм – закрыты наглухо. Я не бывал здесь ранее, но уверен, что в более спокойное время вокруг было как-то поживее… Впрочем, нисколько не смущенный, я покидаю седло и со всей дури барабаню по калитке в воротах.

– Откройте! Именем короля – откройте!!!

Барабанить приходится не менее пяти минут. Потерявший терпение Рауль и вовсе разрядил самопал в воздух, за что получил от меня крепкий нагоняй. Впрочем, подчиненного я костерил, не прекращая ломиться в ворота.

Но вот во дворе послышались тяжелые, шаркающие шаги, а потом мы услышали сильный и очень раздраженный мужской голос:

– Кого там принесло?!

– Именем короля!!! Еще минута, и вы сами здесь попадете под стражу!!!

– Да? Ну так заходите, коли «именем короля»…

Игнорируя мстительно-зловещие нотки открывшего мне дверь крупного мужика лет пятидесяти, с совершенно седой бородой и багровым лицом любителя крепко выпить, я вваливаюсь в проем, чтобы тут же кубарем полететь вперед, попавшись на детскую подножку.

– Да как вы…

Закончить угрозу, равно как и оголить клинок, мне не дает острие шпаги, упершееся под кадык, еще два клинка болезненно впились в бок и в спину.

Ринувшегося за мной Рауля приголубили эфесом шпаги по затылку. Оставшиеся гвардейцы попытались было оголить самопалы, как сразу два десятка огнестрелов, высунутые наружу через незаметные до того бойницы, уставились на моих соратников. Да, под давлением таких «аргументов» вряд ли возможно оказать сопротивление…

Медленно встаю с колен, по-прежнему ощущая кожей жала клинков, еще медленнее, дабы не спровоцировать неулыбчивых тюремщиков, достаю из-под камзола письмо с печатью королевы и осторожно потряхиваю им в воздухе.

Довольно скалящийся бородач лишь презрительно бросил:

– Что это?!

Жестом показываю на горло, недовольный кивок встретившего меня тюремщика – и клинок чуть отступил, позволил мне более или менее свободно говорить:

– Сударь, я вижу, вы человек серьезный и готовы поднять руку даже на королевских гвардейцев. Но это еще не измена и не будет считаться ею, если мы придем к взаимопониманию. Я тотчас забуду сей досадный инцидент! За своих людей ручаюсь честью. Сейчас в моих руках королевское предписание и…

– Засунь в зад себе эту бумажонку и хорошенько ею там все протри. Ибо цена этой подделки столь мизерна, что ею может подтереться лишь столь жалкий самозванец-изменник! У меня есть приказ сейма арестовать любого, кто попытается проникнуть на территорию тюрьмы – и его никто не отменял! И не вправе отменить! Даже король, будь он неладен!

– Изменник здесь не я!!! У меня королев…

Вновь упершаяся в горло шпага на этот раз уже явственно царапнула кожу, проникая острием в плоть. Еще одно незначительное нажатие – и я гарантированно замолчу. На веки вечные.

– Эй, паны! – пронзил повисшую тишину звонкий голос княгини. – Десять тысяч золотых крон на круг прямо сейчас, если выдадите командира-изменника, тянущего всех вас на плаху! И сдадите оружие!

– Что?! – Бородач побагровел от ярости еще сильнее, хотя мне казалось, что подобное просто невозможно. – Заткните рот этой шлюхе!

– И по тысяче золотых каждому из первых десяти воинов, кто первым выполнит королевский приказ! Он подлинный, а сопровождающие меня люди действительно гвардейцы из конвоя королевы! Ну же, паны, что вы выберете?! Скорую плаху или звонкое золото вкупе с личной признательностью королевы?

– Убейте ее!!!

Охрана казарм, а попросту тюремщики, не спешат реагировать на гневный крик своего старшего и выполнять его команду. Его люди бездействуют, завороженные озвученной суммой, а может быть, и красотой Лейры: раскрасневшаяся от скачки, с разметавшимися по плечам густыми волосами, она столь грациозно держится в седле, что не оторвешь глаз. На мгновение я испытал прилив жгучей мужской ревности…

– Ах ты, тварь! Умри!!!

Бородач выхватил самопал. Взревев, сбиваю чуть отставшее от горла острие шпаги и рывком оказываюсь рядом со вскинувшим оружие лехом. Среагировав на звук, он начинает поворачиваться в мою сторону, не успев выстрелить, – и тут же валится наземь с насквозь пробитой узким кинжалом шеей.

В следующий миг кошель с золотом, вырванный из-под пояса, летит на брусчатку, тесемки не выдерживают удара, и сотня ярко сверкающих на солнце монет рассыпается под ногами стражи.

– Тысяча крон первому, кто выполнит королевский приказ!

Крик Лейры вкупе с золотым дождем наконец-то перевесил чашу весов, набранные в охрану казарм бойцы явно не из благородных смельчаков, до конца верных присяге и командиру, – а потому большинство бросается подбирать монеты. Мне же достаточно благодарной улыбки княгини, впрочем, еще неизвестно, кто кого сейчас спас…

– Жак, Лео, на ворота! Никого не впускать! Если появится крупный отряд, бегом за мной! Остальные – быстрее выпускайте пленников из казарм!

Сотня тюремщиков не оказала ровным счетом никакого сопротивления. Лишившись командира и смущенные поведением стражи у ворот, они молча выслушали громко зачитанный мной королевский приказ (ну и что, что подписан королевой, – разве он становится от этого менее «королевским»?), после чего разошлись, окрыленные обещаниями достойной награды. Рогорцы же, нежданно-негаданно обретшие свободу, не очень-то и уверенно выходят на узкий плац, зажатый между казармами. Многие щурятся на лучи уже не столь и яркого заходящего солнца. Меня неприятно удивило количество раненых и внешний вид бывших заключенных – одежда на них давно уже обносилась и истерлась. И даже самые здоровые из них имеют болезненный вид – людей явно недокармливали, причем продолжительный период. Внутренне холодея, я вдруг осознал, что если во дворце и есть небольшой арсенал, то запасов еды на такую прорву народа точно никто не делал…