ожидая продолжения, но ничего более не слышал.

— Алло, — громче произнес он, решив, что возникли проблемы со связью.

— Привет, — все так же тихо повторила Люба.

— Что значит привет?.. Я не один сейчас и не могу долго разговаривать. Ты зачем звонишь?

— Нам нужно поговорить.

— Так говори. Только быстрее, пожалуйста.

— По телефону нельзя. Приезжай ко мне.

— Ты шутишь? — обомлел Завязин. — Просто так, с бухты-барахты: «приезжай ко мне». Я не могу.

— Нам нужно поговорить.

— Говори, я слушаю.

— Надо, чтобы ты приехал, — взывающим к пониманию, почти умоляющим тоном сказала Люба.

— Я никак не могу приехать! — начав терять самообладание, нервно воскликнул Завязин.

— Глеб, это очень важно.

— Я не могу! Ты же знаешь, что я даже не в городе сейчас!

— Ты должен приехать. Я… — но голос Любы прервался, потому что Завязин сбросил вызов, как загипнотизированный уставившись на жену.

Полина стояла в трех шагах от него, на углу дома, освещаемая падающим из окна светом. Скрестив руки на груди, она прятала кисти под мышками, прижимая к телу края пуховика, который не успела застегнуть, а только запахнула. На голове у Полины не было шапки, и ее короткие взъерошенные волосы колыхались на ветру: то полностью скрывали собою лоб, то вдруг, вздергиваясь вверх, оголяли его. От мороза нос и щеки у нее покраснели, а сбитое взволнованное дыхание испускало в воздух отрывистые клубы густого насыщенного пара. Она стояла, приподняв плечи, будто в ожидании удара, и, обратив к мужу скривившееся в болезненной гримасе лицо, смотрела на него из-под напряженно сведенных бровей истерзанным внутренней борьбой взглядом.

При виде Полины страх охватил Завязина. Он не заметил, как появилась жена, не знал, сколько она уже стояла рядом, что успела услышать, и все эти неразрешенные вопросы, разом вспыхнув в подсознании, ввергли его в полнейшую растерянность. Единственное, что он сумел сделать, так это, повинуясь первой возникшей реакции, сбросить звонок Любы, после чего опустил телефон и молча испуганно уставился в глаза жене, не зная, что сказать, да и не в состоянии произнести ни звука.

Так прошло несколько мимолетных мгновений, в течение которых между супругами безо всяких слов было пересказано и понято больше, чем за два последних месяца. Вдруг тишину прервал очередной вызов в телефоне Завязина, на который он поначалу вовсе не обращал внимания, и только спустя некоторое время, будто сообразив, что звонили ему, медленно поднес аппарат к уху.

— Да, — отрешенно произнес он.

— Я беременна! — раздался в трубке отчаянный голос Любы. Меньше всего хотелось ей сообщать о своем положении по телефону, но она вынуждена была пойти на этот шаг, не представляя другого способа заставить любовника приехать сейчас к ней.

Не отрывая трубки от уха, Завязин некоторое время продолжал с растерянным выражением лица не моргая смотреть прямо в глаза жене, не сознавая услышанного и вообще перестав понимать что-либо. С полминуты он пребывал в совершенном ступоре, и неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы из телефона вновь не послышался тревожный голос Любы:

— Ты слышишь?.. Глеб?!.

— …Я буду через час, — наконец произнес Завязин и, не дожидаясь ответа, сбросил вызов.

— Куда ты собрался? — тут же взволнованно обратилась к мужу Полина.

— На работу нужно, — ответил он. Значение слов Любы начало потихоньку, издалека проявляться в его голове.

— Ты что, сейчас на работу поедешь?

— Да.

— Что ты врешь! — выпалила Полина.

Муж ничего не отвечал.

— Я поеду с тобой.

— Нет, — резко и категорично отрезал Завязин.

— Тогда и ты никуда не поедешь!

— Меня вызывают на работу. Куда ты со мной? Оставайся здесь, а завтра приедешь со всеми… Или я заберу тебя.

— Ты все врешь! Тебя никогда не вызывали на работу по звонку. Да и какая работа в субботу поздно вечером?! Это все ложь!..

Но Завязин уже не слышал жену, а, обойдя ее, шел в дом переодеваться. Он по-прежнему не особо понимал то, что сообщила ему Люба, и тем более не осознавал всей серьезности или возможных последствий услышанного, но одно знал наверняка: всей душой Завязин чувствовал, что находиться с женой в окружении друзей было для него сейчас совершенно невозможно, также как невозможно было быть одному. Единственное, что могло хоть в какой-то мере снять обрушившееся на него смятение, это немедленная поездка к Любе, что он и собирался сделать, не волнуясь уже даже о том, как будет выглядеть со стороны его отъезд.

Глава XVII

— Как она? — тревожным взглядом обратилась Ольга к вернувшейся за стол Кристине.

— Вроде немного успокоилась. Может, заснет сейчас, — ответила та, усаживаясь на стул.

Подняв обе ноги, Кристина одну заложила под себя, а другую поставила так, что колено оказалось на уровне груди, сделавшись готовой опорой для рук или головы. Это была любимая ее поза, в которой она могла, не меняя положения, сидеть часами, потягивая вино в нескончаемых беседах.

Завязин уехал почти час назад, и с того момента Полина не выходила из комнаты. Кристина все это время находилась рядом с подругой, поддерживая ее, и только сейчас вышла к Юрию и Ольге, которая оставалась с мужем на кухне, чтобы не бросать его в одиночестве.

— Ты уверена, что Глеб поехал именно к ней?

— О-оля, — умоляюще сложив брови и чуть наклонив вбок голову, с улыбкой посмотрела на невестку Кристина, всем своим видом давая понять, что ее сомнения в крайней степени наивны. — Куда же еще? Не на работу же.

— Полина говорила, это как минимум полгода назад началось.

— Да, но раньше Глеб никогда такие фокусы не выкидывал.

— Похоже, у него с этой девушкой все серьезно, — подключился к разговору Юрий. За прошедший час он многое узнал от супруги о характере отношений между Завязиными в последние несколько месяцев и теперь вполне владел ситуацией.

— Ха-х, естественно, серьезно, — усмехнулась Кристина. — Просто так, что ли, уехал в субботу ночью непонятно куда, бросив жену за городом? Это, конечно, вообще-е-е… — смотря в одну точку, покачала она головой из стороны в сторону, показывая, что произошедшее не укладывалось в ее сознании. Вместе с тем вид у Кристины был отнюдь не печальный, не озабоченный; наоборот, в ее лице отчетливо проглядывали нотки заинтересованности. Уголки ее губ были приподняты в легкой улыбке, в глазах играли искорки интриги и предвкушения, да и вообще вся она оживилась сразу после того, как Завязин засобирался куда-то.

Кристина обожала все сенсационное, и особенно в отношениях между знакомыми ей людьми. Для нее не существовало ничего интереснее, чем разбирать различные жизненные ситуации, и чем сложнее и запутанней они были, тем