– Боже! И этого человека я не знаю! – возмутился окрепшим голосом Всеволод Арнольдович.

– И, наконец, Анна.

Степан выложил в ряд все статьи, втиснув некролог про Анну между газетными свидетельствами о смерти Макса и своего брата.

– Но Аня! Какое она имеет отношение к гибели этих людей? – Старый адвокат легонько коснулся кончиками пальцев газетной заметки с ее именем.

– Все эти люди ехали одним рейсом, – коротко ответил Степан, возвращаясь на свое место за столом. – Вы что-нибудь слышали о новой услуге? Сервис райдшеринга.

– Поиск попутчиков, – со знанием дела кивнул Всеволод Арнольдович.

– Так вот. Вот этот человек, – Степан выдвинул заметку о гибели Максима, – был водителем. Его убили последним.

– Убили? – И без того бледное лицо старого адвоката сделалось почти прозрачным. – Какие страшные вещи вы рассказываете, молодой человек.

– Первым был Тарасов Вадим. Потом убили моего брата. Потом Аню. И наконец, избавились от водителя. И нам важно знать…

– А что по этому поводу говорят в правоохранительных органах? – перебил его старый адвокат.

И осторожно отодвинул от себя все заметки. По очереди каждую. Едва касаясь кончиками пальцев.

– В правоохранительных органах считают, что это, возможно, дело рук маньяка. – Степан презрительно скривился. – Но это ерунда!

– Почему вы так думаете, молодой человек?

– Так не только он думает, а еще один капитан из правоохранительных органов, – вступилась тут же за Вихрова Марина.

Не чужой теперь человек, раз за Лизой принялся ухаживать и на свидания звать.

– Он тоже считает, что никаким маньяком тут и не пахнет, – развела она изящным движением руки в стороны, как перед поклоном.

– А почему он так считает? – прицепился въедливый дед, профессия давала о себе знать, чего уж.

– Потому что невозможно одновременно отследить людей, никак не связанных между собой. Это же логично! – возмутился Степан. – Один Тарасов ехал от пункта до пункта. Все остальные люди подсаживались и выходили. Были и еще транзитные пассажиры, кроме моего брата и Анны. Даже если предположить, что кто-то из них убийца, то как он мог вычислить Анну? Она в пригороде подсела. Проехала чуть больше двадцати километров. На этот момент в машине были Тарасов, мой брат, водитель, Анна. Все! Как всех их отследить?

– Мы не регистрировали пассажиров, – нехотя призналась Марина. И поправилась: – То есть не всегда регистрировали. Поэтому отследить их через Интернет нельзя. И одновременно броситься за ними вдогонку, сразу за четырьмя, невозможно!

– Да, согласен. Версия с маньяком у правоохранительных органов не пройдет. Тогда что же получается?

Всеволод Арнольдович снова сложил руки на груди и принялся поигрывать большими пальцами, потирая их друг о друга.

– Мы не знаем. Не понимаем! – пожаловалась Марина.

– Получается, что убить хотели конкретных людей, милое дитя, – задумчиво откликнулся на ее жалобный возглас старый адвокат.

– Конкретных? Конкретных людей? Но кому мог помешать мой брат? Он же…

Степан с силой стиснул зубы, чтобы не заскулить от боли в сердце, которая всегда возникала, стоило вспомнить Петра.

– Он же совершенно безобидным был человеком, – закончил он, отдышавшись. – Никому не причинил зла. Никогда. И Анна! Она славной была, невзирая на то что выпивала.

– Да, не могу не согласиться, – с грустью отозвался Всеволод Арнольдович. – При всей пагубности ее привычки она сохранила чистую душу и отзывчивое сердце.

– Так вы виделись с ней? – подхватила Марина.

– Накануне ее гибели вы видели ее? – наклонился над столом в его сторону Степан.

– Да. Она была у меня, – кратко ответил хозяин квартиры.

Встал из-за стола и неожиданно принялся убирать с него посуду.

«Выгонит! Сейчас выгонит!» – прочла Марина в глазах Степана отчаяние.

«А мы так толком ничего и не узнали!» – ответила она ему тоже взглядом.

И тут же подумала вслед, что с Максом у нее за годы отношений никогда не возникало такого взаимопонимания. Не то что по взгляду, он ее по слову не всегда мог понять. Приходилось повторять, разжевывать, снова повторять. Со Степаном все иначе. Странно проще, странно комфортнее. И ее даже немного коробило его трепетное отношение к погибшей алкоголичке Анне Логиновой. Может, она уже ревнует?

Старик сделал три рейса из гостиной в кухню, вынося опустевшие гостевые чашки, сахарницу, чайник и свой стакан в старинном подстаканнике. От помощи гостей категорически отказался.

– Вы посидите.

Не попросил, а порекомендовал он. Причем тоном, не терпящим возражений. Они притихли, наблюдая за его перемещениями. Когда на столе ничего, кроме газетных вырезок, не осталось, Всеволод Арнольдович снова уселся. Достал из кармана ветхих отутюженных штанов стильные очки в дорогой оправе, нацепил их на нос и пробормотал невнятно:

– Нуте-с, господа, давайте теперь с самого начала и по порядку.

– Хорошо.

Степан с облегчением выдохнул. Глянул на Марину. Она тоже догадалась, теперь дед их не выгонит.

– Началось все… – начал говорить Степан.

Но старый адвокат его перебил:

– Если позволите, я сам поведу беседу. Стану задавать вопросы, а вы станете мне отвечать. Профессиональная привычка, знаете ли. – По его бескровным губам скользнула странная улыбка. – И уж давайте так: с адвокатом как с врачом: правду, и только правду. Хорошо?

– Хорошо, – первой ответила Марина, оробев.

Метаморфозы в старике ее немного пугали. То дурачка из себя корчит, то нищего, то умирающего. А сейчас сидит с прямой спиной, голова высоко поднята, взгляд твердый, цепкий.

«Как в зале суда! – невольно восхитился Степан. – Мастерство-то, его не пропьешь и никакой болезнью не вытравишь!»

– Вопрос первый к вам, Степан. – Адвокат глянул на него поверх дорогой очечной оправы. – Как вы познакомились с Анной? Зачем? Почему? Сразу поясню… Хоть она и мертва, я все еще представляю ее интересы. Долг чести, понимаете, да?

– Так точно, – послушно кивнул он.

И начал рассказывать. О том, как его брат Петр случайно наткнулся на статью в какой-то нехорошей газетенке, не брезговавшей клеймить и позорить. И показал эту статью Степану. И сказал, что они с этой девушкой ехали одним рейсом.

– Она подсела к ним недалеко от города. – Степан назвал приблизительное место.

– Это недалеко от Загородной улицы, – задумчиво обронил старый адвокат. – Там Анна жила прежде. Сначала с родителями. Потом с этим мерзавцем Антоном. Видимо, она навещала дочь.

– Он не дал ей с ней увидеться, – с кивком проговорил Степан. – Поэтому она и проплакала всю дорогу до города. И сколько водитель такси ни пытался ее уговорить, разговорить, у него ничего не вышло.