– Откуда вам то известно? – Всеволод Арнольдович прошелся недоверчивым взглядом по Степану и его спутнице.

– Анна сама мне рассказала.

– Почему она вам это рассказала?

– Потому что я убедил ее довериться мне. Я убедил ее в том, что ей угрожает опасность.

– Убедили и не сберегли. Странно, – пробормотал адвокат вполголоса и тут же снова вскинул голову. – Так как вы с ней познакомились? Мы так и не услышали.

– В этой статье подробно описывалось, в какой из забегаловок города обретается теперь богатая наследница. Ее нехорошее фото на весь разворот. Какие-то сомнительные личности рядом. Петр жалел ее. Говорил, девушка красивая. Одинокая просто и несчастная.

– Да, несчастная, – согласно кивнул Всеволод Арнольдович.

Стащил с переносицы очки и приложился кончиками пальцев к глазам. Может, болело. Может, пытался удержать слезы. Справился с минутной слабостью быстро. Вернул очки на место. Снова уставил на Степана полный сомнения взгляд.

– Как нашли, я понял. Зачем искали?

– После гибели брата я самостоятельно пытался найти его убийц. Ну не было ни единого следа, хоть убейте! В полиции мне откровенно шепнули, что дело дрянь. Ни следа, ни зацепки. А я не сдавался.

– Аня при чем? – нетерпеливо поторопил его Всеволод Арнольдович.

– Не с Ани все началось.

Степан нашел под столом ладошку Марины и легонько сжал. Ему было неуютно под взглядом адвоката, пускай и давно оставившего практику, но ведущего допрос по всем правилам.

– Началось с того, что после похорон брата я нашел в кармане одной из ветровок Петра визитку Тарасова Вадима. Вспомнил, что брат мне рассказывал, как ехал одним рейсом с удивительным человеком. Талантливым, немногословным. Они сидели на заднем сиденье рядом. Тарасов немного рассказал о себе. Немного о мастерской, в которой работает, о людях, делающих у него заказы. И все. На прощание дал ему визитку.

– Зачем? Ваш брат собирался делать у него заказ?

Степан наморщил лоб, пытаясь вспомнить мимолетный разговор за субботним ужином. Ничего такого не вспомнилось. Говорили много. Еще больше планировали. Еще бы! Диагноз Петра не подтвердился, жить он собирался долго и счастливо. И с братом хотел наладить отношения. Все больше о планах на будущее разговор велся. О попутчиках было сказано вскользь. И то потому, что Петр назвал этот рейс судьбоносным, счастливым для себя.

– Сказал, ехал за смертным приговором, а его отменили, – с печалью проговорил Степан и добавил: – Приговор, в смысле. Отменили.

– Я понял, – ответил Всеволод Арнольдович без намека на эмоции.

– Я и забыл об этом разговоре, если честно. Вспомнил, когда визитку Тарасова нашел в кармане Петра.

– В полиции об этом рассказывали?

– Нет.

– Почему?

– Не слишком хорошо со мной там обошлись, Всеволод Арнольдович, – пожаловался Степан, не выпуская под столом ладошку Марины. – Я явился к ним сам. Хотел помочь в деле с гибелью Анны.

– Каким образом?

– Так видел я возможного убийцу! Я почти застал его над ее телом. Он побежал, я за ним.

– Догнали? – недоверчиво скривил губы адвокат.

– Нет. Ушел. Но потом удалось выяснить предположительно, что это за человек. Благодаря моим метаниям удалось выяснить. И подруга Марины еще потом помогла. А они меня на трое суток закрыли! – возмутился Степан и вытер вспотевший от волнения лоб ладонью.

– Почему выпустили? – усмехнулся Всеволод Арнольдович.

– Потому что пока я сидел, погиб Макс. Водитель того злополучного рейса. И было установлено, что его намеренно переехали на угнанном автомобиле. Сочли, что я отношения не имею к гибели людей. И отпустили.

– И объединили все убийства в одно делопроизводство. Н-да…

Всеволод Арнольдович опустил голову, касаясь подбородком груди. Чуть прикрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он задремал. Но он думал. Степан успел с Мариной трижды недоуменно переглянуться: им-то что делать? Адвокат встрепенулся. Будто его кто в бок толкнул.

– Кто был тот человек, о котором вы рассказали, молодой человек?

– Которого я преследовал?

– Совершенно верно.

– Им оказался охранник Антона Логинова. Некто Глеб Стойнов.

– Слышал. – Старый адвокат пожевал губами. – Но думаю, откровенных улик против него нет. И в настоящий момент его местонахождение неизвестно. Или я не прав?

– Правы, – ахнула Марина, приложив руку к груди. – Как это у вас! Класс! Мастерски!

– Ну что вы, милая. – Всеволод Арнольдович будто засмущался, но было видно, что ее восхищение ему понравилось. – До того как стать душеприказчиком, я был адвокатом по уголовным делам. Было это, конечно, очень давно. Многие дела стерлись из памяти. Но что-то и запомнилось.

– А что? Что, расскажите!

Она выдернула руку из пальцев Степана, потянулась к старику, дотронулась до рукава его клетчатой фланелевой рубашки, застегнутой под самый кадык.

– Очень интересно, – завершила она свою просьбу улыбкой.

– Конкретных случаев я вам, конечно же, не назову, милая. Хоть я и стар, но о профессиональной этике все еще помню. Но! – Старый адвокат поднял вверх правую руку с согнутыми в кулак пальцами. – Мотив всех преступлений, насколько я помню, – это деньги и власть. И этот запутанный случай, думаю, не исключение. Возможно, интерес кого-то пересекся с интересами всех этих людей.

– Это невозможно! – воскликнул Степан. – Мой брат никакого отношения…

– Не имеет, я понял вас, молодой человек, – перебил его Всеволод Арнольдович. – Он здесь лицо постороннее. И это очевидно. Но Тарасов и Анна… Очевидно же, что они главные фигуры во всем этом.

– Но как? Как интересы этих фигур могли пересечься? И при чем тут мой брат Петр? Он простой человек. Без врагов и завистников. У него нечего было взять. У него не было денег. Он не обладал властью. У него нечего было взять, – снова повторил Степан.

– Вы забываете еще об одном аспекте, за который многие поплатились жизнью, молодой человек. – Всеволод Арнольдович глянул на Степана и едва слышно закончил свою мысль: – Информация!

– Информация? – ахнула Марина. – То есть вы хотите сказать, что Петр мог что-то слышать или видеть? Мог стать свидетелем чего-то такого, за что его убрали?

– Умница, барышня, – похвалил ее адвокат с улыбкой, дотянулся до ее ладошки и звучно поцеловал. – Я почти в этом уверен. Ваш брат стал свидетелем чего-то. Он мог даже видеть сам момент свершения преступления!

– Не мог. Я проверял, – опроверг Степан с хмурым видом. – Его не было в этом городе, когда убили Тарасова. До гибели Анны он не дожил.

– Пусть так. Но он мог что-то видеть или слышать еще до гибели Тарасова и Анны. Мог стать чему-то свидетелем.