– Прости. Прости.

Он перепугался, выхватил у нее из рук чашку, поставил ее на кулер, достал носовой платок из внутреннего кармана пиджака. Лана каждый день ему их меняла. И принялся вытирать обожженную Лизину ладошку. А потом и вовсе взял и поцеловал ее пальцы.

– Прости меня, детка, – прошептал он, убирая платок обратно в карман.

– За что? – буркнула Лиза, недобро на него посматривая. – За то, что обжег? Или за то, что я обожглась с тобой?

– Ой, ну не начинай, а! – сморщился Павел. – Я уже сто раз пожалел, что так поступил с тобой. И хотел бы…

Где-то за поворотом послышались голоса. Кто-то шел со стороны бухгалтерии. Опасность!

– И я хотел бы все вернуть, детка, – пробормотал он быстро и быстро пошел вперед, ловко обогнув то место, где Лиза стояла.

Их никто не увидел. Иначе доложили бы Лане, и она давно бы уже закатила ему скандал, а не канючила теперь противным голосом, вынуждая его покинуть уютное насиженное место.

Их никто не видел. И это было хорошо. И это повлекло за собой то, что он остаток вчерашнего рабочего дня, весь вечер и сегодняшнее утро катал в голове схему его отношений с Лизой. Возможных отношений с Лизой. Вот если бы она не была такой принципиальной дурой, они бы запросто могли встречаться на стороне. Он бы засыпал ее подарками, вниманием. Он бы любил ее так, как никогда не любил ее прежде. И тогда бы не возникло необходимости уходить от Ланы. Он бы и еще немного потерпел бы. Деньги никогда лишними не бывают. И к тем средствам, которые он уже смог украсть и скопить, добавилось бы еще что-то. Плюс ее подарки. А это тоже капитал, потому что дешевок Лана не дарила.

– Дорогой, ну поехали, а? – Жена перестала метаться по веранде, присела перед его креслом на корточки. Глянула с мольбой. – Ты и так сегодня на работу не поехал. Прогулял. Давай проведем этот день с пользой. А то отец по выговору нам с тобой влепит.

Упоминание о ее отце всегда действовало на Павла отрезвляюще. Ему сразу слышался стук захлопывающихся перед его носом дверей. Это когда его выгоняют с фирмы и изгоняют из дома. Ему слышался лязг наручников, защелкивающихся на его запястьях. Тесть мог любую статью к нему применить. Тем более в настоящий момент, когда Паша немного приборзел. И еще ему виделась толпа кредиторов. Они осаждали дом его матери и требовали вернуть награбленное. И все подарки, которые ему дарила Лана. И они же в страшных этих картинках стаскивали с Павла последние штаны и рубашку.

– Хорошо, хорошо, дорогая, поедем. – Со вздохом он коснулся ее странной прически. – Только ты за рулем, я выпил.

– Отлично! – Лана радостно взвизгнула на тонкой ноте, подскочила пружинкой. – Собирайся, я пока машину выгоню из гаража.

Его сборы ограничились тем, что он натянул на домашнюю футболку теплую толстовку и стеганый пуховый жилет, на ноги – высокие кроссовки. На голову натянул капюшон от толстовки. Бриться не стал.

– Ох, Паша. – Лана укоризненно качнула головой, оглядев мужа с головы до ног и на удивление выговорив имя правильно. – Выглядишь как извозчик.

– Да? – Он пожал плечами. – Но мы же не на званый ужин, дорогая. Мы едем за глиняными черепками. Разве нет?

Влез в машину на пассажирское сиденье рядом с женой. Разместился удобнее и тут же прикрыл глаза, чтобы не вести пустые разговоры в дороге. Он не желал говорить с ней. Не желал слышать ее голос.

– Но ты все равно сексуален, милый, – прошептала она возле самого его уха и тут же обслюнявила его своим языком.

Его чуть не вырвало. Еле сдержался, чтобы ее не оттолкнуть. Заворочался, скроил недовольную гримасу. Буркнул:

– Поехали.

Закрыл глаза и провалился в дрему, чтобы она не сделала того же на ближайшем светофоре. Очнулся от шумного горячего дыхания Ланы на своем лице.

– Милый, просыпайся. Мы на месте.

– А! – Он сонно заморгал, отпрянул. – Ты чего?

– Ничего, – промурлыкала она, улыбаясь. – Ты так красив, когда спишь. Господи, я так тебя люблю! Я готова на все ради тебя! И никому, слышишь, никому никогда тебя не отдам!

Он криво улыбнулся и полез из машины. Прямо под ледяной дождь. Прямо под пронизывающий до костей ветер. Это было все же лучше, чем ее слюни на его лице.

Вход в мастерскую они нашли не сразу. Паша чертыхался и про себя проклинал глупую женщину, вытащившую его в такую непогоду из уютного кресла. Лана возмущалась тоже и без конца названивала подругам, справляясь об ассортименте и ценах.

Наконец вошли.

– Добрый день, – встретила их на пороге большой комнаты женщина средних лет. – Вы за покупками? Или из риелторской конторы?

– Да, за покупками. – Лана высокомерно вскинула голову. – Разве мы похожи на риелторов?

– Кто знает, кто на кого похож.

Женщина с явной насмешкой осмотрела Пашу, прошлась взглядом по странному наряду Ланы, наверняка не подозревая, сколько он стоит.

– Проходите, – позволила она и кивком указала на стеллажи: – Выбирайте. Что понравится, купите. Цены адекватные. Многое уже раскупили.

– Вот видишь, – прошипела Лана в его сторону и бросилась к стеллажам, заставленным яркой керамикой.

Паша за ней не последовал. Увязался за женщиной.

– А вы здесь кто? – спросил он в широкую спину дамы, обтянутую длинным серым кардиганом в «елочку».

– Я-то? – Она глянула на него через плечо. – И бухгалтер, и директор. Как оказалось, теперь и хозяйка.

– О как! – удивленно воскликнул Паша, и у него тут же заворочались нехорошие мысли на ее счет. – Погибший хозяин вас сделал своей наследницей?

Она остановилась, будто споткнулась о порог крохотной каморки с громкой вывеской «Бухгалтерия». Резко обернулась на него. Уставилась нехорошо, зло, подозрительно.

– А вы кто вообще? – спросила она после паузы, которую Паша не пытался нарушить. – Кто вы?

Она почему-то боится его, понял он тут же. И это его не могло не вдохновить на пакостничество. Должен же он был получить хоть какую-то моральную компенсацию за то, что его вытащили в такую погоду из дома и повезли на самую окраину.

Он для того работу сегодня решил прогулять, чтобы отираться в старом холодном доме, переделанном под гончарную мастерскую? Для того чтобы слушать восторженные вопли Ланы, ведущей прямую трансляцию своих покупок подругам?

Нет, нет, нет. Он должен покуражиться. Должен помучить эту тетку, не оценившую по достоинству платежеспособность приехавших клиентов.

– А какая разница, кто я? – ухмыльнулся Паша в ее бледное, перекошенное страхом лицо. – Может, я из полиции. Может, из следственного комитета. Или из прокуратуры! Это что-то меняет? Вам показать служебное удостоверение?

Он даже сделал попытку что-то достать из внутреннего кармана стеганого пухового жилета.