итоге я вежливо прощаюсь и выхожу за дверь. Только после этого снова выдыхаю и расстёгиваю первую пуговицу на рубашке, расправив ворот, чтобы вдохнуть полной грудью, под оглушительное биение сердца. Мне кажется я до сих пор ощущаю отголоски этого всплеска, словно огромный стеклянный шар случайно разбился в дребезги, и его осколки впились мне в кожу. Тряхнув головой, я сглатываю, а затем направляюсь в сторону библиотеки. В голове столько мыслей, что мне трудно за ними угнаться. Но в какой-то момент я вдруг думаю о Клэйе. Где он? Что делает? Однако все эти размышления прерываются, когда меня окликают. Я останавливаюсь, замерев на лестнице, а затем оборачиваюсь. Айен с серьёзным выражением лица спешит ко мне. И то как он переодически сжимает и разжимает руки – мне совершенно не нравится. — Что-то случилось? — тут же произношу я, но не успеваю что-либо понять – он берет меня за руку и тащит за собой, кинув лишь: — Надо поговорить. Я хмуро свожу брови возле переносицы. — Да что случилось то? Можешь нормально объяснить? С каждым нашим шагом сердце в моей груди бьется сильнее. И дело не только в плохом предчувствии, но и…в его присутствии. До боли закусив губу, я стараюсь абстрагироваться от того, что со мной происходит, когда он рядом. Но, по правде говоря, сделать это куда сложнее. В конце концов в одном из коридоров мы сворачиваем направо, а затем оказываемся в той части здания, где ходит меньше всего людей. Айен сворачивает в небольшой закуток с окном, и я стараюсь не отставать. Лишь когда мы остаёмся наедине, стоя друг против друга, он отпускает мою руку. Мой взгляд пылает. И я совершенно не скрываю своего недовольства, когда произношу: — В чем дело? — Он с тобой? — Кто он? — Тот камень, Роуз. Ты носишь его? Я молчу. В этот момент столько мыслей пролетает в моей голове. Но в конце концов я настороженно произношу: — Нет. В последнее время я перестала его носить. Но… — Но? — настойчиво повторяет он, заставляя меня продолжить. Тогда я оглядываюсь по сторонам и, убедившись в том, что здесь никого нет, лезу в голенище своего сапога. А затем зацепившись пальцами за тонкую цепочку вытягиваю тот самый камень на свет и показываю его Вэйссу. Он собирается забрать его у меня, но я спешно отвожу руку в сторону, сказав: — Сначала объясни, что все это значит. — Сегодня… — На доли секунд он замолкает, глядя на меня, заставляя участиться пульс, а затем продолжает: — Сегодня утром, когда я проснулся, чтобы уйти пораньше, как ты и просила, эта штуковина была на тебе, и она светилась. — Была на мне? Ты уверен? Потому что я не припомню, чтобы одевала его. Теперь мы оба становимся серьёзными. Настолько, что наши взгляды вполне вероятно могут сравнять парочку трупов с землей. — То есть ты хочешь сказать, что эта подвеска сама оказалась на тебе? — То есть я хочу сказать, что точно не одевала ее. — Мне не нравится это. Ты должна избавиться от неё. Этот камень… Он… — Он с того самого обряда. А значит вполне может быть чем-то важным. И ты прекрасно это знаешь. Вэйсс недовольно поджимает губы, обвинительно уставившись на меня. — Что?! — Мы даже не знаем, что он несёт в себе. Что если… Он навредит тебе? Выражение его лица меняется. Черты лица сглаживаются, местами становятся усталыми и такими пронзительными. Его взгляд не отпускает меня, проникая в самую душу. — Тогда мы должны понять какая сила таится в нем, и что она в себе несёт. — Я не… Прежде чем успеваю подумать, моя ладонь инстинктивно накрывает его губы. Наши взгляды снова встречаются, скрещиваясь в немом поединке. А затем я произношу под оглушительный стук своего сердца: — Мы должны раскрыть это дело до конца. И ты либо поможешь мне, либо…я справлюсь без тебя. Упрямо вздёргиваю подбородок, не отрывая от него взгляда, показывая тем самым свою неотступность. Однако Вэйсс в очередной раз показывает свою непредсказуемость. Не успеваю я толком сообразить, как он делает резкий выпад. Моя рука безвольно опадает. Толчок, поворот – и я в миллиметре от того, чтобы повстречаться с полом. Это конечно не огромная высота или же лестница, с которой можно навернуться в два счета. Однако чувство падения не является моим фаворитом. Я сглатываю, когда он медленно, словно хищник склоняется к моему лицу. Его пальцы крепко впиваются в мою кожу, удерживая меня на весу. Глаза неотрывно следят за мной. И когда я стискиваю челюсть, чувствуя подступающую ярость с опьяняющим головокружением, он с расстановкой произносит: — Не вздумай… — Перечить и угрожать тебе. Да-да, я знаю, — язвительно и с вызовом говорю я, перебив его. Однако он снова удивляет меня, когда вместо привычных слов, произносит: — Не вздумай лезть в это сама. Чтобы ты не делала – я должен об этом знать. Мои губы раскрываются в немом изумлении, когда он одним стремительным рывком ставит меня обратно на землю и, резко притянув к себе, совершенно обезоружив, произносит: — Если с тобой что-нибудь случится, я себе этого не прощу. Несколько мгновений у меня уходит на то, чтобы собрать своё сердце по кусочкам и не растечься перед ним лужицей. Противоречивые чувства разрывают на части. Мысли путаются. Желание признаться в собственных чувствах так и просится вырваться наружу. Но вместо этого я лишь покрепче обхватываю своё сердце мысленной сетью и, сглотнув, едва слышно произношу: — Так ты поможешь мне? Уголки его губ приподнимаются – на лице снова появляется дьявольская и вместе с этим совершенно сумасшедшая улыбка, от которой мое сердце трепещет, словно крылья бабочки. — Всегда, Роуз. Всегда. Очередная фраза, выбивающая почву у меня из-под ног. Но на этот раз я прочно держу себя в руках. Айен наконец отпускает меня, и для пущей убедительности я делаю шаг назад. После чего снова поднимаю на него взгляд и произношу: — Тогда я знаю, как нам проверить этот камень. Он неоднозначно вздёргивает правой бровью. — Бабушкин гримуар, который она подарила мне на восемнадцатилетние. Там есть одно заклинание. Я нашла его совсем недавно. Однако мне кажется это именно то, что нам нужно. С минуту он сверлит меня задумчивым взглядом. Но в конце концов кивает. — Хорошо. Я задорно улыбаюсь, предвкушая очередную шалость, за которой на самом