Еленой Алексеевной Каретниковой, будущей матерью Пржевальского. А встреча эта произошла в Смоленске как раз за девять месяцев до рождения Николая Михайловича.

Интересно также, что к книге, хранящейся в церкви села Лабково, где была первичная запись по поводу рождения Пржевальского, доступ был ограничен специальным распоряжением. Книгу нельзя было взять, чтобы ознакомиться с записями. Музейные работники свидетельствуют, что подлинник этой метрической книги никогда, нигде и никому публично не был представлен. В Музее Пржевальского в Смоленской области была лишь рисованная копия листа метрической книги с упомянутой записью о рождении. Но она, вполне понятно, не может служить документальным свидетельством, так как в ней не указан год заполнения, не читается месяц рождения и не понятно, какое поставлено число рождения. Подобные ограничения просто так не делаются. Следы запутывались умышленно.

Следует ещё добавить, что сам Николай Михайлович Пржевальский в письмах матери, когда это приходилось к слову, указывал годом своего рождения именно 1838-й, а не 1939-й.

Были, видимо, причины скрывать истинную дату рождения дочери Иоганны Елизаветы. Проскочила даже информация, что будущая императрица родилась семимесячной. Словом, что-то было не то – поздновато, видно, вернулась к мужу Иоганна Елизавета после своего парижского романа с Иваном Бецким, и необходимо было как-то завуалировать то, что родила она дочку значительно раньше срока.

Дочка родилась в 1729 году. Знал о том Иван Бецкой или не знал, история умалчивает. Ответ на этот вопрос, возможно, даст одно решение Елизаветы Петровны, но примет она его позднее.

Тут нужно напомнить, что с Иоганной Елизаветой знакома была Елизавета Петровна с тех самых предсвадебных дней, когда собиралась замуж за её брата Карла Любского. А после смерти жениха переписывалась с ней.

Итак, готовился переворот, во время которого ей предстояло рискнуть собственно собою.

Риск, конечно, был. Власть то находилась в руках брауншвейгского семейства, хотя и на стороне Елизаветы Петровны собрались достаточно внушительные силы. Воронцов, братья Шуваловы, Трубецкие – отец и сын, лейб-медик Лесток… Финансировали переворот французский посол и уже знакомый нам по предыдущим страницам Шетарди.

Елизавета Петровна загодя начала сближение с гвардией, недовольной тем, что на престоле, как заметил историк, «одни немцы сменили других». Она крестила детей гвардейцев, дарила подарки, участвовала в празднествах. Чем дальше уходили времена её отца, тем меньше помнилось что-то ужасное, а вот легенды о величии и благодеяниях императора множились. Вряд ли кто-то из гвардейцев времён переворота знал об изуверской казни стрельцов, вряд ли слышал о «Нарвском позоре», о позоре в Прибалтике и на реке Прут. Зато Полтавская победа превозносилась на все лады.

Что уж тут говорить? Гвардейцы хотели видеть на русском престоле именно свою матушку-благодетельницу, полагая, что уж при ней-то жизнь будет совсем иной.

Наконец решение было принято. Выступление было назначено в ночь на 25 ноября 1741 года.

Карета примчалась к казарме лейб-гвардии Преображенского полка. Часовые с почтением растворили ворота, пропуская Елизавету Петровну, которую каждый знал в лицо.

О том, как всё произошло, гласит легенда…

В 23:00 Елизавета Петровна вошла в Преображенский полк со словами:

– Вы, знаете кто я?

– Конечно, знаем, – хором ответили солдаты.

– Вы за меня готовы умереть?

– Да, матушка, готовы хоть в огонь и в воду.

Елизавета Петровна встала на колени и, поцеловав крест православный, произнесла следующие слова:

– И я готова за вас умереть.

Императрица лично повела гвардейцев во дворец. Охрана его сдалась без боя. Там тоже была проведена работа. Охраняли-то немцев русские! Напрасно думают враги России, что в случае, если поднимется народ за Святую Русь, кто-то спасёт инородцев и предателей, служащих инородцам. Такого не бывало.

Когда Елизавета Петровна, выходя из кареты перед дворцом, оступилась, гвардейцы подняли её на руки и, образно говоря, понесли на престол.

Тут же были арестованы Анна Леопольдовна и Антон Ульрих. Они были в отчаянии. Дрожавшего как осиновый лист Антона Ульриха грубо затолкали в карету, предназначенную для перевозки преступников. Анна Леопольдовна не могла сама идти, и её пришлось тащить на руках, но уже совсем не с тем почётом, с которым несли Елизавету Петровну. А вот перед опочивальней младенца Иоанна Антоновича Елизавета Петровна остановила гвардейцев со словами:

– Тихо, не нужно будить малое дитя безвинное.

Пришлось некоторое время ждать, пока ребёнок проснётся сам. Елизавета Петровна взяла его на руки и вынесла из дворца, где и передала тем, кто теперь должен был с ним заниматься вследствие ареста родителей.

По преданию, она сказала:

– Бедное дитя. Ты ни в чём не повинно. Но родители твои виновны и обеспечили тебе тяжкую судьбу.

В считаные минуты полк был на ногах и построился перед казармой. Вскоре подошли лейб-гвардии Преображенский, Семёновский и Измайловский. И тут же присягнули императрице Елизавете Петровне.

Так в считаные часы свершился самый бескровный дворцовый переворот в истории России.

Преображенцы провозглашают императрицей Елизавету Петровну. Художник Е. Е. Лансере

Генерал-прокурор Сената князь Яков Петрович Шаховской впоследствии рассказал в мемуарах:

«Вы, благосклонный читатель, можете вообразить, в каком смятении дух мой находился! Нимало о таких предприятиях не только сведения, но ниже видов не имея, я сперва подумал, не сошёл ли экзекутор с ума, что так меня встревожил и вмиг удалился, но вскоре увидел я многих по улице мимо окон моих бегущих необыкновенными толпами в ту сторону, где дворец был, куда и я немедленно поехал… Не было мне надобности размышлять, в который дворец ехать».

Елизавета Петровна повелела сжечь все документы, которые подписаны на имя Иоанна Шестого. Паспорта, документы, которые принадлежали Антону Ульриху и Анне.

Члены брауншвейгской семейки и их родственники были объявлены вне закона и первоначально отправлены в Рижский замок. А затем началась череда ссылок, хотя условия были не столь жестокими, о чём говорит рождение у Антона Ульриха и Анны Леопольдовны после Иоанна Антоновича ещё четверых детей: Екатерина (1741–1807), Елизавета (1743–1782), Пётр (1745–1798), Алексей (1746–1787).

И лишь судьба старшего сына, Иоанна Антоновича, объявленного императором Иваном VI, оказалась трагичной.

Коронация

С коронацией Елизавета Петровна затягивать не стала. Торжественный обряд был назначен на 25 апреля 1742 года.

Коронацию, по сути, ввёл на Русской земле царь Иван Васильевич Грозный. 13 декабря 1546 года юный государь объявил митрополиту Макарию, своему наставнику, своему воспитателю, фактически заменившему ему отца:

– Хочу и я на царство венчаться, чтобы обрядом этим утвердить право своё на владение землёй, Богом мне заповеданной, и народом, руцей Божией в управление вручённым, так как пращуры мои по линии бабки моей, Софии Палеолог, что была