Он открыл страницу, где продолжала разворачиваться дискуссия на тему отцов и детей.

«В каком-то фильме было, что дети – это наш путь в бессмертие. Когда нас не будет, частичка нашей ДНК будет жить в нашем прапрапра… Разве это не здорово?»

Мысль о частичке ДНК далекого предка, живущей в нем, породила в голове Федора вихрь мыслей. А ведь правда. Вот он, Федор Лебедев, живет себе, а попутно в нем обитают частички отца-токаря, матери-учительницы, бабушек и дедушек с обеих сторон и даже какой-то дальней родственницы с молдавскими корнями, научившей бабушку готовить вертуту. А еще неандертальца с дубинкой, который, хоть и умер относительно молодым – тогда до старости никто не доживал, – но успел оставить ДНК в своем отпрыске.

Следующий пост подействовал на Федора словно отрезвляющий душ.

«Ага, при условии, что это реально твои дети. Бабы любят вешать лапшу на уши – мол, твое дите. Я вот тоже повелся, а потом оказалось, что в моей дочке живет ДНК кого угодно, только не моя…»

«Ерунда, это мой ребенок», – подумал Федор, но тут же вспомнил слова Алисы.

Она сказала: «У меня будет ребенок».

Не у тебя, не у нас, а – у меня. А значит…

Да ничего это ровным счетом не значит. Сейчас она с ним, значит, ее ребенок – это и его ребенок тоже. Или нет?

Рука машинально потянулась к телефону, указательный палец выбрал из списка номер Алисы. Нажал и тут же хотел сбросить, не представляя, что ей сказать. Да еще в присутствии Кристины и Щедрого. Но Алиса трубку не взяла, и Федор даже немного обрадовался этому обстоятельству. Проверил на всякий случай геолокацию телефона – значок высветился рядом с домом. А значит, все в порядке, спит или в ванной плещется.

Он представил Алису, улыбающуюся, с распущенными волосами и в голубом платье – том самом, которое было на ней во время их первой встречи, – и в его сердце радостно застрекотали кузнечики в предвкушении вечера.

– Не нравится кофе? – спросила Жанна Анатольевна, и Тимур удивился такой прозорливости. Что-что, а в собственной способности «держать лицо» повода сомневаться у него не было.

– Почему вы так решили? – уточнил он.

– Да он никому не нравится. Кроме Ларисы. Она только такой употребляла, другого не признавала. Для гостей мы всегда из ресторана заказывали. Хотите, позвоню. Через три минуты доставят. Хотите?

Женщина вскочила и замерла в ожидании ответа Тимура, но он медлил. Ждал подробностей. Должна же быть какая-то причина, которая заставляла Ларису, человека со средствами, пить дрянной кофе.

Как ни не хотелось Жанне Анатольевне впускать чужака в личную жизнь «Пушкина» и его обитателей, но, будучи человеком сугубо практичным и разумным, она понимала, что сейчас настал момент, когда каждый сам за себя. Сумеет она втереться с доверие к новому начальнику – значит, останется в этом кабинете, давно уже ставшем для нее домом. Причем не вторым домом, а первым. Домом, где проходила большая часть ее жизни.

– Это у них, похоже, семейное, – наконец решилась она. – Я читала, что есть такая болезнь – страх нищеты.

– Пениафобия, – согласился Тимур.

– Да, да, – закивала Жанна Анатольевна. – Они на всем старались экономить.

Как-то слова ее не вязались с изысканным убранством ресторанного зала. Его создатели явно деньги не считали.

– Это Феликс настоял на реконструкции, – продолжала Жанна Анатольевна. – Видели бы вы, что тут было до него. Стулья с портретами Пушкина на сиденьях. Представляете, приходите вы в ресторан и садитесь на профиль Пушкина. Понравилось бы вам это?

Тимур неопределенно пожал плечами.

– Вот видите! – Жанна Анатольевна восприняла его жест как одобрение своих слов. – Но вот так подойти и сказать Ларисе, что это просто неуважение к солнцу русской поэзии, никто не мог. И только у Феликса получилось.

– Кстати, о Феликсе. – Тимур встал из-за стола, подошел к окну. Внизу воробьи, отчаянно чирикая, устроили драку за кусок хлеба, очевидно, вынесенный из ресторана каким-то доброхотом. – Я слышал, именно его подозревают в убийстве Ларисы.

– Что вы! – испуганно возразила Жанна Анатольевна за его спиной. – Он тихий такой, мухи не обидит, не то что человека. Притом это не в его интересах.

– А что в его интересах? – Доклевав хлеб, воробьи разлетелись, и Тимур вернулся на рабочее место.

– Пиво, конечно! Он просто тихо помешанный на пиве. Мечтает восстановить утраченные древнерусские рецепты.

– И как, успешно?

– Не знаю. – Жанна Анатольевна распрямила пальцы, удивленно посмотрела на ногти, как будто увидела их впервые. – Не разбираюсь я в его пиве.

– А кто разбирается?

– В Феликсовом пиве? Да, пожалуй, никто. Ларисе тоже не нравилось, она говорила, что пиво это странное какое-то.

– Но все-таки рискнула вложить средства в его производство.

– Насчет средств – это, пожалуй, слишком громко сказано…

– Подождите, Жанна Анатольевна, но ведь, насколько мне известно, «GF-Beer» – это детище именно Феликса.

– «Голден Феликс»? Конечно, его. Если вы это пиво имеете в виду, то, разумеется, в него действительно вложено очень много средств. Но они давно окупились. Феликсу же хочется запустить в производство другое пиво, по каким-то древним рецептам. Но пока это только мечта. Хотя что я говорю, – Жанна Анатольевна обреченно махнула рукой, – не пока… Теперь, когда Ларисы не стало, финансами будет заправлять Ольга Петровна. Она считает эксперименты Феликса блажью и не даст на него тех денег, которые выделялись при Ларисе.

– Подождите, а разве Феликс, как супруг Ларисы, не унаследует ее долю в фирме?

– Не знаю, – Жанна Анатольевна покачала головой, – у них был брачный контракт. Наши никто не в курсе, что там написано, но, если здраво рассудить, зачем составляют такие контракты? Правильно, чтобы вторая половина ни на что не могла претендовать.

– Брачный контракт. – Тимур сделал пометку на лежащем перед ним листе бумаги. Нужно узнать, что в нем содержится. Может статься, что Феликс, наоборот, был кровно заинтересован, чтобы Лариса жила как можно дольше. – А кто, по-вашему, хотел смерти Ларисы?

– Никто! – Жанна Анатольевна ответила так быстро, резко и категорично, что Тимур сразу понял – врет. Только собрался немного нажать на секретаря, как его мобильный коротко звякнул, извещая о приходе смс.

«Позвони, как только сможешь, очень важно».

Сообщение было от Кристины, и Тимур посмотрел на Жанну Анатольевну с извиняющейся улыбкой. Та поняла без слов – недаром столько лет работает – и мгновенно исчезла из кабинета.

– Слушаю, Кристина, – сказал Тимур, нажав на кнопку вызова.

– Привет! Мы тут пробежались по уволенным, может, еще кто кроме Болобанова заимел зуб на директора, и выяснили странную вещь. В компьютере отдела кадров висит приказ об увольнении главбуха и начальника отдела продаж, датированный днем смерти Ларисы.