– Я на секунду, – доложил Федор Кристине.

Женечка стояла у дверей и улыбалась.

– Привет! – Наверное, нужно было чмокнуть ее в щеку, как делают Кристина с Асей, но Федор постеснялся и ограничился «приветом».

– Как поживает Чак?

– Сам спроси! – Женечка повернулась спиной, и Федор увидел, что из рюкзачка, висящего у нее за плечами, торчит лохматая голова собаки.

– Дружище, привет! – Пальцы Федора утонули в шелке собачьей шерсти. – Ты все время его с собой носишь? Преподы не возражают?

Разговаривать с Женечкой вот так, со спины, к тому же с молчаливой поддержкой Чака было легко и просто.

Федор полез в карман за конвертом, но тут она сказала:

– Я ушла из института.

– Как? С ума сошла? – Собачье ухо выскользнуло из руки Федора, и два выпученных глаза с укором уставились на него. Федор тут же пошел на попятную. – Я в смысле, что жалко вот так взять и бросить… Сессию завалила?

– Нет, просто я с тобой пообщалась и прозрела. Я всегда знала, что это не мое – зубы лечить. Но родители считали, что это вроде как круто, и я соглашалась. А потом встретила тебя и поняла, что можно… Короче, я хотела сказать тебе спасибо. Бывают в жизни судьбоносные встречи. И наша встреча – именно такая. Ты не подумай, я ничего такого не имею в виду. Просто не могла тебе не сказать. Я побежала?

– Ну… Да… то есть я хотел сказать… А у нас с Алисой будет ребенок.

Федор сам не знал, зачем он все это несет.

– Поздравляю. – Голос ее как-то сразу погрустнел. – Очень рада за вас. Пока?

Женечка обернулась, укоряющие собачьи глаза скрылись за ее плечом.

– Пока, – сказал Федор, чувствуя, что говорит что-то совсем не то, что надо обязательно сказать что-то совсем другое. Но Женечка была уже далеко, и Федор видел лишь голову Чака, которая торчала из рюкзака и раскачивалась в разные стороны в такт Женечкиных шагов. И только когда эта пара, девушка и пес, растворилась в потоке людей, спешащих по Гагаринской, Федор вспомнил о конверте с деньгами.

«Отдам в следующий раз», – подумал он, хотя что-то подсказывало, что следующего раза может и не быть. Но, с другой стороны, если поразмыслить здраво, он для Женечки был чуть ли не символом свободной жизни. Девушка институт бросила, глядя на него. И как после этого сказать, что он взял деньги Дарьи Тимофеевны? Да, не специально, но кто в это поверит, ведь у него был миллион возможностей вернуть этот злополучный конверт. Ну, положим, не миллион, но много.

– Что-то случилось? – спросила Кристина, когда Федор вернулся на свое место.

Он сел, поерзал в кресле, попытался сосредоточиться на работе, но вместо этого снова запустил программу геолокации. Телефон Алисы по-прежнему был выключен.

– Мне нужно уйти, – подскочил Федор, не в силах больше переносить неизвестность.

Кристина хотела было возразить, но, взглянув на полное решимости лицо Федора, лишь спросила:

– Сегодня вернешься?

В ответ раздался звон колокольчика над входной дверью, ознаменовавший бегство Федора.

Опустевший «Кайрос» напоминал разоренное гнездо. Кристине редко приходилось вот так, как сейчас, оставаться одной. В офисе постоянно кто-нибудь находился. И сейчас, как никогда, ей хотелось, чтобы Тимур был рядом. Наверное, причина этого желания крылась в том, что она чувствовала – Федор вляпался в какие-то неприятности. Подбитый глаз – это пустяки по сравнению с событиями, которые вот-вот произойдут.

Кристина понимала, стоит набрать номер Тимура, и он тут же приедет и останется с ней ровно на столько, сколько потребуется для обретения ею состояния душевного равновесия. Но это шло вразрез с интересами дела, поэтому звонить Кристина не стала, а лишь переслала на телефон Молчанова лебедевский файл.

Маршрутка, в которой Федор добирался домой, как назло, еле тащилась. К тому же на переднем сиденье расположилась девушка с орущим ребенком. От крика голову стиснуло, словно она была дубовой бочкой, а младенец – заправским бондарем. Все попытки мамаши успокоить свое чадо приводили лишь к тому, что крик усиливался.

«Хотел ребенка – получи. Надолго тебя хватит?» – спросил чей-то противный голос в раскалывающейся голове Федора.

Тут к женщине подсел бомжеватого вида старичок с давно не бритой седой щетиной. Федор решил, что сейчас ребенок разорется еще сильнее. Во всяком случае, сам он точно бы испугался, увидев такое заросшее лицо. Но, очевидно, дед либо обладал колоссальным опытом общения с орущими младенцами, либо был магом. Несколько произнесенных им фраз заставили ребенка замолчать и заулыбаться беззубым ртом.

«Оказывается, все не совсем безнадежно, – думал Федор по пути к дому. – Может, маленькие дети и зло, но зло контролируемое, приучаемое, а значит, вполне удобоваримое».

А потом вспомнил беззубую улыбку и решил, что зло может быть даже забавным. И тогда он решился. Сделал небольшой крюк, забежал в ювелирный магазинчик и, воспользовавшись советом симпатичной девушки-продавца, купил колечко из белого золота с маленьким бриллиантиком.

Расплачиваясь, он обнаружил в кармане измятый конверт Дарьи Тимофеевны и снова ощутил укол совести. Может, старушке нужны деньги, а он уже неделю мусолит злосчастные купюры в кармане. А еще вспомнил, как уходила Женечка и как качал головой Чак.

«Наверное, я все-таки дурак», – подумал Федор, заходя в подъезд.

Уже вставляя ключ в замочную скважину, Федор понял – что-то случилось. Потому что дверь была открыта.

– Алиса? – позвал он с порога. – Алиса! – прошептал, обнаружив, что с тумбочки исчезли все ее вещи.

– Алиса… – простонал, опускаясь на диван.

Комната, камин, портрет бабушки вдруг расплылись, словно в фильме 3D, когда смотришь его, позабыв надеть очки.

После разговора с Кристиной Тимур вышел в приемную и застал Жанну Анатольевну разговаривающей по городскому телефону. Увидев его, женщина резко бросила трубку, вскочила, одергивая юбку. Выглядела она при этом так жалко, что Тимур даже почувствовал укол совести. Но работа есть работа, поэтому, присев на край секретарского стола, Тимур задушевным тоном спросил:

– А скажите, пожалуйста, Жанна Анатольевна, за что Лариса уволила главбуха и начальника отдела продаж?

– Что? – Лицо Жанны Анатольевны побагровело. – Никого она не увольняла! Вы ошибаетесь!

– Точно? – прищурился Тимур.

– Точнее быть не может. – Последнюю фразу секретарь пробормотала, низко опустив голову.

– Хорошо, – жестко сказал Тимур. – Тогда вызовите начальника отдела кадров.

– Я… Тимур Михайлович… Да… Сейчас… – Женщина схватила трубку, затем медленно опустила руку. – Она бы не уволила… Если бы не… Нет…

И тут она разрыдалась. Тимур к плачущим женщинам привык, успокаивать не бросился, но и столбом не стоял.