Перепрыгивая с камня на камень, Фимка приблизился к самой кромке обрыва. Он даже лег на живот и подполз к самому его краю. Картина, открывшаяся его взору внизу, заставила его замереть на месте.

Водопад был всего метров тридцать в высоту. Он обрушивал воды реки в сформированный им же бассейн. Огромные валуны окаймляли естественный водоем. Чуть расступившийся вначале лес, дав место реке для ее свободного падения, живописно подступал к водоему, в котором плескались русалки.

По крайней мере так Фиме показалось в первую минуту.

Иссиня-черные волосы, украшения из перьев и бисерных нитей, раскосые глаза, высокие скулы, татуированный орнамент на лицах и телах — индианки! Шесть-семь — Фимка никак не мог сосчитать — совсем еще молодых девчонок забавляли себя тем, чем забавлялись бы их ровесники и ровесницы во все времена и в любой стране. Забравшись на огромный валун, выступом нависший над заводью, они с визгом прыгали в воду. Их смуглые мокрые тела искрились на закатном солнце, добавлявшем в окружающую гамму красноватый оттенок. Одна из индианок, на которую Фимка сразу обратил внимание, нырнув в воду, в два сильных гребка переплыла на другую сторону бассейна, выбралась на камни и встала под струи водопада.

Фимка боялся пошевелиться на своем наблюдательном посту. Щеки его горели, во рту пересохло, пальцы судорожно впились в камень. «Не-е… Кажись, с наследниками все будет нормально,» — усмехнулся он про себя и заерзал на камне, поправляя штаны.

Услышать из-за шума падающей воды индианка ничего не могла — скорее, она почувствовала движение. Откинув с лица мокрые волосы, она взглянула вверх и встретилась прямо с Фимкиным взглядом. Девушка на секунду замерла от неожиданности. По-видимому, ничего, кроме восхищения, этот взгляд не выражал, и уж тем более никакой опасности от него не исходило. Придя к такому заключению, индианка озорно улыбнулась и медленно повернулась под струями воды, оглаживая руками бедра. Когда она вновь взглянула на молодого человека, прильнувшего наверху к скале, то даже прыснула от смеха. На парня было жалко смотреть…

Но что это? Его мужской просящее-умоляющий взгляд вдруг изменился. Глаза парня в ужасе округлились, рот открылся, как будто он хотел ей что-то крикнуть. Но главное, взгляд его устремился куда-то за нее…

Инстинкт «дикой дочери природы» сработал быстрее мысли. Без подготовки и раздумий, не оборачиваясь, девушка мгновенно соскользнула в воду. На то место, где она только что стояла, упала грубо сплетенная сеть.

Фимино эротическое оцепенение как рукой сняло! Вскочив на ноги, он во всю глотку заорал: «Сзади!» Правда, как ему показалось, «его» индианка исчезла даже раньше крика. Здоровенный мужик с серьгой в ухе и в ботфортах, неизвестно откуда вывалившийся из-за кустов, чертыхнувшись, подхватил свою пустую сеть и что-то проорал на другую сторону бассейна. Что именно, Фима не расслышал, но то, что фраза была произнесена по-английски, не вызывало сомнений. Дальше все происходило как в каком-то кошмаре. Из всех кустов, окружающих заводь, с гиканьем и воплями вывалила орава головорезов, в которых Фимка к ужасу своему узнал старых знакомых по монтереевскому базару. Окружив голых, визжащих девчонок, они стали грубо валить их на землю и связывать. Пираты не церемонились. Особо строптивые получали удар в лицо и сразу же обмякали в руках бандитов. Последние тоже были разгорячены эротической сценой, которую они, как и Фимка, какое-то время наблюдали. Один из пиратов, схватив связанную по рукам и ногам индианку и перекинув ее через ствол поваленного дерева, пристроился было сзади, но тут же получил удар сапогом по голым ягодицам. Фимка даже не сразу узнал капитана. От его былого лоска и величественности не осталось и следа. Один глаз у него был полностью затекший, рот и нос разбиты, как у боксера после боя. Он в ярости бегал по берегу, держа в одной руке обнаженную саблю, а в другой — длинный кнут, которым время от времени охаживал и пленниц, и своих головорезов.

— Move, move, move! — отчаянно орал он беззубым ртом. — And look carefully! Who finds me that tattooed bitch, will be a rich man![8]

Последнее, что успел заметить Фима, — это то, что его «возлюбленной» среди собранных пиратами в кучу визжащих и рыдающих индианок не было. Но насладиться этой мыслью он так и не успел. В этот момент Фимкино сознание выключили ударом ружейного приклада — сзади, по голове.

Лета 1820-го. Граница Русской и Испанской Калифорний. Миссия Сан-Рафаэль

У распахнутых ворот испанской миссии, обнесенной высоким каменным забором, сидел караульный солдат. Для чего он здесь сидел, ему и самому было не очень понятно. Что за важность такая — миссия? От кого ее охранять? Индейцы здесь мирные, да к тому же почти все уже приняли христианство. Воров тоже особо не наблюдалось в связи с редкой заселенностью местности. Тех, кто жил на разбросанных по долине фермах и плантациях, тоже знали наперечет — все как на ладони. Были, конечно, еще русские, их новые соседи к северу за рекой, но народ они весьма домовитый, мастеровой, в делах и торговле надежный и в каких-либо непристойностях не замеченный. Да и к тому же нынче у них и своих дел было хоть отбавляй. Территория-то их не меньше испанских владений будет. Правда, приходилось ему слышать возмущенные речи каких-то паникеров, которые упорно сеяли слухи, что уж больно русские разрослись в своих амбициях, что так, мол, и норовят новые земли у испанской короны, да хранит ее Пресвятая Дева, оттяпать. Но в это мало кто верил. Достаточно вокруг оглядеться — вон ее, землищи-то, сколько! Немерено! Да к тому же все пустая. Нарезай себе да возделывай! Чего ссориться? Чего рядиться? Эх, человек, человек — все-то тебе мало!

К старости тянет на философию. А солдат был уже стар. Шутка ли сказать — пятьдесят лет почти! За свою жизнь навидался он всякого. Дома у него в далекой Испании не было, а значит, и возвращаться было особо некуда. Вот закончится служба, можно будет тут и осесть. «А что? — думал старый солдат, покуривая трубку. — Страна не хуже любой другой. Спокойно главное…» Чем-то эта страна напоминала его родную Эстремадуру. За долгие двадцать лет, что он здесь отслужил, никаких тебе военных действий. В основном караульная служба. Красота! Да и кому она нужна, глухомань такая?.. «А может, так при миссии и останусь, — продолжал рассуждать про себя старик. — Здесь-то ведь тоже особо податься некуда. А тут все же под Божьей сенью!»

Солдат перекрестился и сладко зевнул. Ничего, сиесту он завтра наверстает, а дремать он давно уже научился сидя и даже стоя. Если бы еще желудок не беспокоил, да суставы, да зубы… «Но разве так бывает? — успокаивал себя солдат. — Чтоб ничего не беспокоило? Этак ты вроде как и умер уже!» Затрепанный мундир его был расстегнут, голова непокрыта. Он жмурился, подставив изрытое морщинами лицо солнцу, клонившемуся за горизонт. Меж колен, скорее для опоры, чем в качестве оружия, было зажато его древнее ружье.