– А Лис?

Я не ожидала услышать свое имя в этом разговоре, где мне не было места.

– А что Лис? Случайная попутчица в нашей судьбе.

– Ты снова мне врешь… Я уже научилась читать это по глазам. Я могу казаться тебе дурочкой, но поверь – это не так.

Я попыталась подняться. Локоть скользил по мягкой бурой глине, мышцы не хотели подчиняться. Такая беспомощность, впервые за долгое время.

– Кто я, Слэйто? Кто я на самом деле? – тихо спросила Аэле.

– Ты самая прекрасная девушка на свете, – ответил маг вполне искренне. И прибавил: – И моя невеста.

– Еще одна ложь. Ты даже не целуешь меня…

В тишине я услышала звук короткого поцелуя.

– Ох, Слэйто, даже на похоронах родные целуют своих мертвых с большим чувством, чем ты меня. Ты твердишь, что я прекрасна и бесценна. – Аэле перевела дух, она успокаивалась. Сейчас она говорила словно напуганный ребенок. – Но иногда я ловлю на себе твой взгляд. И ты смотришь на меня, как на опасное животное, которому не место в этом мире.

Мне стало чуть лучше. Боль уходила, но внутри оставалось непонятное чувство горечи, беспричинное и гнетущее. Сколько тайн хранил Слэйто даже от своей невесты? Были ли он и она на самом деле помолвлены? А что, если мы шли к башне на юг с тем, кого туда вела какая-то темная цель? Что может сделать маг с содержимым ларца? Столько вопросов кружилось в голове. Между тем единственное, что я могла сделать прямо сейчас, – это подняться.

Собрав волю в кулак, я встала, выпрямляясь в полный рост. Движение оказалось резким настолько, что Аэле в десятке метров от меня сразу же вскинула свою хорошенькую кудрявую головку.

– Лис! Ты вернулась! – Я никогда не жаловалась на зрение и сейчас отлично видела, что глаза и щеки Аэле абсолютно сухие. Девочка не плакала, но у нее на скулах играл лихорадочный румянец. – Как вы могли просто меня оставить? Никогда не поступайте так больше!

Я стояла посреди шумевших посадок, теперь уже полностью свободных от монстров и чудес их рождения. И вновь и вновь задавалась вопросом, могу ли я хоть что-то изменить в жизни, сделав правильный выбор. Может, Гардио был прав, и мое место где-то там, на войне со зверолюдьми? Но здесь и сейчас я тоже могла многое.

Превозмогая боль, от которой продолжали подрагивать мышцы, я подошла к затухшему костру и присела на корточки рядом с Аэле.

В этом-то и весь секрет: ты просто устаешь быть безжалостной сволочью. Особенно если где-то под обветренной кожей со шрамами у тебя продолжает биться сердце. Ты вдруг понимаешь, что снова хочешь заботиться о ком-то и в ответ быть кому-то нужной. Можно продолжать носить маску и пугать прохожих в безлюдном переулке и в то же время – что гораздо хуже – пугаться собственного отражения в зеркале. А можно сдаться, опустить руки и смириться с тем, что ты не чудовище.

Я обняла подрагивающие на прохладном, уже утреннем ветру, плечики Аэле.

– Прости меня за то, что оставила тебя здесь одну. Я бы никогда не позволила, чтобы с тобой что-то случилось. Я буду защищать тебя – от всего… и от всех. Договорились?

Аэле всхлипнула и приникла ко мне, а я, обхватив ее маленькое, птичье тельце, взглянула на Слэйто. Его взгляд был пуст, будто разрытая могила без гроба в ней. Мы были двумя принцами в одном спектакле и сражались за одну принцессу. Вот только его роль уже вышла, а персонаж был мертв. «Я собственно даже не уверен, что он сам живой» – так сказал Гардио. Глядя в холодные чужие глаза Слэйто, я тоже в этом усомнилась.

Но со следующим всхлипом Аэле лед в глазах мага исчез, так же внезапно, как и появился. Они стали мягкими и улыбчивыми, как всегда. На губах тоже заиграла улыбка.

– Вот видишь, Аэле. Мы все тебя любим. Ты растопила даже сердце Лис.

«А твое сердце, Слэйто, – подумала я. – Смогла ли наша принцесса его растопить? И есть ли оно у тебя вообще?»

* * *

Отношения людей напоминают керамическую чашку. Пока цела, она радует глаз цветным узором, нежно-голубой каймой и глянцевым блеском глазури. Но стоит обнаружить на ней единственную трещинку, и все меняется. С каждым поворотом в руках чашка кажется все менее совершенной: ты замечаешь новые сколы и потертости. Трещинка начинает расти от горячего и холодного содержимого, и вскоре чашка разлетается у тебя в руках вдребезги.

Сколько бы я ни уверяла себя, что отношения Аэле и Слэйто не изменились после разговора возле мельницы, я уже не могла смотреть на них, как раньше. Каждый жест заботы Слэйто был пропитан фальшью, каждый его поцелуй походил на разыгранную комедию. Он смотрел на Аэле так, как, приметив добычу, хищная птица смотрит на нее; она же отвечала ему робким, доверчивым взглядом. Эта трещина на глазури их отношений – разговор в ночи о том, что она ничего не помнит, – все росла. Это не мое дело, твердила я себе, они сами разберутся. Но раз за разом с тревогой поглядывала на то, как они воркуют. Всюду была ложь, и я начинала задыхаться в ней.

– Мы ведь уже идем по Раздолью Флавис? – поинтересовалась Аэле.

– Скорее плетемся из-за того, что у кого-то слишком короткие ножки, – поддразнил ее Слэйто.

Мы двигались вдоль вековых вязов, которые, словно стражи, высились по обе стороны древней дороги торговцев. Если в Тополисе была пора цветения и пуха, то эти могучие истуканы лишь шуршали плотными листьями на ветру – природа в неделе пути жила в другом временном промежутке.

– Мои ноги – верх совершенства, – возразила наша спутница. – Почему же я вспомнила про Флавис? Ах, точно. Хотела рассказать вам, почему долина носит такое название.

– Удиви нас. – Я рассматривала дорогу под ногами, покрытую желтой пылью, оседающей на сапогах и плащах.

– Это имя древней княжны.

– Не королевы?

– Нет, именно княжны. Когда-то юг делился на множество княжеств. И этой восточной частью управляла вечно юная и мудрая Флавис.

Вечная юность. Опять сказки. Я лишь покачала головой.

Аэле между тем продолжала:

– Все богатства долины стекались в ее дворец: фрукты из Флавис, янтарь из Тонхи, прекрасная ткань из Тополиса и, конечно, золотой ячмень Арвира. Это было богатое королевство, но и Флавис была достойнейшей из правительниц. Она всегда разделяла богатства своего двора с простым народом. А от него взамен требовала лишь одну дань…

Аэле сделала драматическую паузу, но вопросов так и не последовало. Слэйто, видимо, знал эту историю, а я… Я давно не интересовалась сказками.

Она очень любила молоденьких девушек. Королева Флавис не собиралась выходить замуж и рожать наследников. Все дни она проводила в прохладных садах, развлекаясь с юными прелестницами. Никогда королева не брала к себе в наложницы девушек силой. Во время прогулок по своему княжеству она могла пригласить хорошенькую крестьянку к себе во дворец. Девушка вольна была проигнорировать приглашение или пойти во дворец и жить там подобно богине, обласканной любовью и дарами, в шелках и парче.