Через неделю я улетаю домой.

Порту – это город-десерт. С него не стоит начинать знакомство со страной, его нужно оставить на закуску. Что я и сделала. Приурочив поездку в Порту к прощанию с Португалией. Через пять дней я улетаю домой. А сейчас – гуляю по пестрой своими домами и шумливой своими ресторанами, тавернами и закусочными набережной знаменитой реки Доуру. От набережной уходит вверх старинный живописный квартал Ribeira. Здесь улицы узки так, что не везде есть шанс разъехаться двум мотоциклам, перед окнами домов сушится белье, фасады и красные черепичные крыши необычайно живописны, на извилистых мощеных мостовых греются под солнцем ленивые коты и важно прогуливаются невозмутимые голуби, петухи и куры. И ведь все это не декорация, а жизнь. Хочется сфотографировать каждый квадратный метр этого незамысловатого, немного потрепанного, но такого очаровательного пространства. Чтобы потом самой себе показывать фотографии – в подтверждение, что это был не сон.

Колоритный рынок Mercado de Bolhăo на rua Formosa завораживает своим ритмом и атмосферой. Вот странно: насколько российские продуктовые рынки высасывают у меня энергию и отбивают желание возвращаться, настолько их родственники за пределами России подпитывают мою энергетику и даже творческое настроение. Сразу же на месте хочется научиться рисовать маслом или создать достойный уважения самого Гордона Рамзи кулинарный шедевр. Продолжая гастрономическую тему, нельзя не упомянуть официальное прозвище жителей Порту tripeiros – то есть требушатники. Этому прозвищу почти шестьсот лет. Когда король Энрике Мореплаватель готовил морскую экспедицию в Марокко, жители Порту отдали на нужды моряков все самое лучшее качественное мясо, а себе оставили потроха, печень, почки, желудки и прочую неудобицу. По поводу того, был ли это жест доброй воли со стороны жителей Порту или Энрике попросту реквизировал лучшее мясо, историки, кажется, к общему мнению так и не пришли. Впрочем, важно другое: в приготовлении требухи жители Порту достигли таких высот, что полакомиться tripas a moda do Porto приезжают гости даже из других регионов.

С улицы Formosa я перешла на перпендикулярную ей улицу Santa Catarina. В отличие от народной Рибейры, пешеходно-магазинная Санта-Катарина элегантна и даже фешенебельна. Одна из ее главных жемчужин – бело-голубая часовня Almas. Квинтэссенция португальского стиля «азулежу». Я разглядывала это великолепие, а в голове вертелся «чисто русский вопрос»: И как эту красоту за многие века, войны и перевороты домой на кафель не растащили? Вторая жемчужина этой улицы, безусловно, кафе Majestic – самое элегантное кафе города. Мрамор, зеркала, хрустальные люстры, кожаные диваны, плавные линии стиля ар-нуво. Мне снова захотелось научиться рисовать. И обязательно маслом. А еще лучше взять да и написать книгу. Седовласый осанистый бариста улыбнулся, услышав мое «uma bica, se faz favor», и объяснил, что «bica» – это чисто лиссабонский сленг. В Порту «um cafe» называют «cimbalino». И что пошло это от «La Cimbali» – названия бренда первых завезенных из Италии в Португалию эспрессо-машин.

А потом я гуляла по барочному, светлому, важно-осанисто-парадному центру. Его импозантные дома середины девятнадцатого – начала двадцатого веков очень контрастируют с пестротой района Рибейра. Удивительно, как такие несочетаемые архитектурные аккорды вместе создают такую гармоничную архитектурную композицию города!

Португалия богата старинными городами. Но Порту даже среди них является настоящим «винтаж». Возник в шестом веке до нашей эры, в стародавние времена был столицей страны.

«Быть в Португалии и не увидеть Порту – непростительная ошибка», – не сговариваясь, рефреном друг другу повторяли все мои знакомые португальцы. И это при том, что одна из неисчерпаемых тем для португальцев (после футбола, разумеется) – это обсуждение, какой из двух городов, Лиссабон или Порту, является «номер один». На аргументы приводятся контраргументы, от накала страстей искры летят так, что можно спички зажигать. В результате все остаются при своем (разумеется) мнении. И даже если спорить не с кем, то можно продолжить внутренний монолог.

«Свой годовой лимит непростительных ошибок я уже давно исчерпала, так что пусть одной будет меньше», – невесело размышляла я, стоя в очереди к билетной кассе железнодорожного вокзала Santa Apolónia. За последнюю неделю я тоже поднаторела в жанре внутреннего монолога.

Хотя, что уж там говорить, мне и самой очень хотелось увидеть своими глазами город, который сам Джон Малкович в одном из своих интервью назвал самым романтичным городом Европы.

Мне кажется, что романтика Порту начинается с его мостов. Монументальные, ажурные, причудливые, они органично вплетены в пейзаж реки Доуру, как банты в косу первоклассницы. Элегантный двухуровневый мост Dom Luis I идеален для неспешных прогулок, около эффектной 270-метровой арки моста Arrabida всегда много рыбаков, мост Dona Maria Pia – творение самого Гюстава Эйфеля. Для такого любителя пеших прогулок, как я, «прогулять» все эти мосты – не задача, но удовольствие. Вот только погода сегодня… И настроение у меня под стать погоде – пасмурное, с переменными осадками. Я стояла на мосту, любовалась рекой Доуру и мысленно прощалась с Португалией. И с Педру. Еще одна фантазия так и не превратилась в мечту.

Лодки-рабелуш покачивались на воде в такт моим мыслям. Еще в середине двадцатого века эти элегантные плоскодонки с квадратными парусами использовались для транспортировки из верхней долины Доуру в хранилища Вила-Нова-Гайя деревянных бочек с портвейном. В наши дни они превратились в один из главных символов города, но используются в основном для транспортировки туристов. На смену бочкам пришли цистерны из нержавеющей стали, а на смену лодкам – грузовики и автострада. А вот сбор винограда до сих пор осуществляется вручную. Еще не прошло и десятилетия с тех пор, как плетенные из прутьев корзины (в них сборщики складывают виноград) были заменены на легкие пластмассовые. Правда, не повсеместно. Некоторые поместья до сих пор используют по старинке плетеные. А вот ногами в наши дни отжимают виноград только для портвейна класса Vintage.

Я представила московскую слякоть. Нет, лучше ее лишний раз не представлять. Настроение и так, как сошедший с рельс поезд, несется под откос. Захотелось напиться. Прогулка по портвейным погребам пришлась как нельзя кстати.

Португалия – Порту – портвейн… Как ни странно, появлению этого легендарного напитка мир обязан вовсе не португальцам, а англичанам. Которые в свою очередь, вот ирония судьбы, «изобрели» портвейн не по вдохновению, а от налоговой безысходности. В течение семнадцатого века Великобритания и Франция почти постоянно находились в войне. Нужно ли говорить, что эти бесконечные маневры не способствовали благоприятному налоговому климату. «Не получается расправиться с соседом на поле боя – накажем его фунтом». Так, или почти так, рассуждал король Карл Второй, когда закрыл французским винам доступ в Великобританию. Наказал он, как и бывает в таких случаях, не французов, а своих, британских торговцев, занимавшихся импортом французских вин. Впрочем, британские торговцы унывали недолго и переключили свое внимание с французских на португальские вина, благо пошлины на их ввоз были существенно снижены. С португальскими винами была одна маленькая проблема – они плохо переносили транспортировку. Поэтому британские торговцы стали добавлять виноградный спирт – чтобы вино лучше переносило качку во время атлантического путешествия. Так появился на свет портвейн. Или «порт» – так его называют и португальцы, и англичане. Есть и другая версия. Она тоже не отрицает налоговой подоплеки и роли Карла Второго в этой истории. Однако в соответствии с этой версией английские купцы, находясь в процессе поиска среди португальских вин чего-нибудь особенного, наткнулись на замечательное крепленое вино португальского монастыря Ламегу. Оно-то и стало «прародителем» современного портвейна. В настоящее время портвейн – это старейшее в мире вино, с 1756 года юридически защищенное название. Называться портвейном имеет право только напиток, произведенный винодельческими поместьями именно этого региона из определенных сортов винограда, произрастающего в верхней долине Дору. Так что «Агдам», как ни крути, портвейном не является при всем его желании.