вечере). В записной тетради 1876–1877 гг. Достоевского сохранилась довольно жёсткая и обобщающая запись с упоминанием Помяловского: «Все эти души — стёртые пятиалтынные прежде чем жили, все эти Демерты, Помяловские, Щаповы, Курочкины. Они, видите ли, пили и дрались в пьяном виде. Значит, тем и приобрели либеральную доблесть. Какие невинности. Когда другие страдают, они пьют, то есть наслаждаются, ибо винные пары давят на их мозг и они воображают себя генералами — непременно генералами, хоть не в эполетах, то по крайней мере истребляющими, принижающими и наказующими. Дёшево и гнило. Дрянь поколение. Это старое — 60-х годов. Теперь они все перепились, и толку из них никакого не вышло. Ничего и никого они не дали…» [ПСС, т. 24, с. 298]

Попов Александр (?)

Дальний родственник матери писателя М. Ф. Достоевской; московский художник. Он нарисовал в 1823 г. пастельные портреты отца и матери Достоевского. Они, по воспоминаниям младшего брата писателя А. М. Достоевского, висели в гостиной их дома, помещённые в золочёные рамы, после смерти родителей перешли в дом сестры В. М. Достоевской (Карепиной) и при пожаре в 1880-е гг. погибли. К счастью, Андрей Михайлович ещё 21 июля 1866 г. заказал с этих портретов фотокопии, благодаря чему эти единственные изображения родителей писателя сохранились.

Попов Иван Иванович

(1862–1942)

Выпускник Петербургского учительского института, народоволец, автор мемуарной книги «Минувшее и пережитое» (1924), в которой вспоминал и о встречах с Достоевским в конце 1870-х гг. В них особенно интересны два портрета писателя «с натуры»: «На втором курсе Института я познакомился с Ф. М. Достоевским. Мы, молодёжь, признавая талант и даже гениальность писателя, относились к нему скорее отрицательно, чем положительно. Причины такого отношения заключались в его романе “Бесы”, который мы считали карикатурой на революционных деятелей, а главное — в “Дневнике писателя”, где часто высказывались идеи, по нашему разумению, ретроградного характера. Но после знаменитой речи Достоевского на Пушкинских торжествах в Москве, которую приветствовали и западники, и славянофилы, и молодёжь, под гипнозом общего настроения и наше отношение к нему изменилось, хотя речи мы не слыхали. <…> Этот перелом в отношениях молодёжи к Достоевскому произошёл в последний год его жизни. Он жил в Кузнечном переулке, около Владимирской церкви. <…> Летом, в тёплые весенние и осенние дни Достоевский любил сидеть в ограде церкви и смотреть на игры детей. Я иногда заходил в ограду и всегда раскланивался с ним. Сгорбленный, худой, лицо землистого цвета, с впалыми щеками, ввалившимися глазами, с русской бородой и длинными прямыми волосами, среди которых пробивалась довольно сильная седина, Достоевский производил впечатление тяжело больного человека. Пальто бурого цвета сидело на нём мешком; шея была повязана шарфом. <…>

После этой встречи, поздней осенью, когда воздух Петербурга был пропитан туманной сыростью, на Владимирской улице я снова встретил Ф. М. Достоевского вместе с Д. В. Григоровичем. Фёдор Михайлович приветливо ответил на мой поклон. Контраст между обоими писателями был большой: Григорович, высокий, белый как лунь, с моложавым цветом лица, был одет изящно, ступал твёрдо, держался прямо и высоко нёс свою красивую голову в мягкой шляпе. Достоевский шёл сгорбившись, с приподнятым воротником пальто, в круглой суконной шапке; ноги, обутые в высокие галоши, он волочил, тяжело опираясь на зонтик…

Я смотрел им вслед. У меня мелькнула мысль, что Григорович переживает Достоевского…» [Д. в восп., т. 2, с. 474–476]

Попов Михаил Васильевич

(1836–1906)

Купец, издатель, владелец книжного магазина в петербургском Пассаже, продавал «Дневник писателя» и др. произведения Достоевского. Именно книжный магазин Попова 22 января 1873 г., в день, когда в «Голосе» появилось объявление о выходе отдельного издания «Бесов» (первого издания затеянного А. Г. Достоевской частного издательства) первым взял на продажу 10 экз. романа со скидкой в 20 процентов (том стоил 3 руб. 50 коп., Анна Григорьевна отдавала книгопродавцам за 2 руб. 80 коп.). Это знаменательное событие, естественно, нашло своё отражение в «Воспоминаниях» жены писателя.

Попов Михаил Иванович

(?—1882)

Надворный советник, хозяин квартиры в доме А. А. Астафьевой на углу Малой Мещанской улицы и Екатерининского канала в Петербурге, где Достоевский и М. Д. Достоевская проживали с сентября 1861 г. по август 1863 г. У жильца с владельцем квартиры через год случился конфликт из-за задолженности, о чём ярко свидетельствует сохранившееся письмо Попова к Достоевскому от 17 сентября 1862 г., написанное прямо-таки слогом Лужина: «Вы изъявили неудовольствие за то, что я посылаю к Вам, подобно как и прочим жильцам, дворника <…> На это позвольте возразить, во-первых, что кроме дворника я не имею другого лица для рассылок по делам дома; а во 2-х, что если это Вам не нравится, то от Вас зависит своевременным платежом квартирных денег устранить подобную присылку дворника. Вместе с этим вынужденным считаю покорнейше просить Вас ускорить платежом квартирных денег и уведомить меня, когда именно я могу этого ожидать» [Летопись, т. 1, с. 379–380]

Попов Пётр Александрович

(1832–1872)

Кредитор Достоевского. Известно 9 писем Попова к писателю (1865–1867) с просьбами и требованиями уплатить деньги по векселю. Из этих писем ясно, что Попов лично навещал Достоевского и неоднократно, а также то, что Фёдор Михайлович, со своей стороны, написал настойчивому кредитору не менее 7 писем, которые не сохранились. Причём речь шла о долге покойного брата писателя, М. М. Достоевского, издателю Г. Е. Благосветлову. В отличие от предыдущего Попова (Попова М. И., квартировладельца), этот Попов писал не сухим канцелярским слогом, а подпускал в свои письма-требования к «писателю» иронию, сарказм и даже откровенное хамство: «Главное их [писем Достоевского] содержание заключается в том, чтобы я сколько возможно укреплялся терпением и ожиданием того времени, когда будут у вас деньги; но ведь будущее известно одному Богу, от нас же, смертных, оно закрыто, и потому я решительно не знаю, когда ниспошлётся вам финансовая манна?..» (27 янв. 1866 г.) «Читая ваше письмо от 13 сего марта, нельзя не удивляться необыкновенным вашим понятиям о вексельном кредите, установленном монаршими законами. <…> Напрасно вы изъявляете неудовольствие, что я будто бы подсмеиваюсь в моём письме над вашею болезнию, чего я не имел и в помышлении, а коснулся о сем потому только, что вы почти в каждом письме извиняете себя в неустойках ваших и обещаниях болезненными припадками и за это навязываете мне для испытания вашу болезнь; благодарю, но даже не желаю и вам ею пользоваться…» (15 мар. 1866 г.) [Белов, т. 2, с. 125]

Это желчный и неуемный вымогатель Попов во многом и способствовал решению Достоевского хоть на время скрыться за границей, что он вскоре, в апреле 1867 г., и сделал.

Порецкий Александр Устинович

(1818–1879)

Действительный