оранжевой краски, кисть и снаряжение, он полез исправлять художества Конохамару. Не прошло и получаса, как поперек лица Йондайме появилась аккуратная надпись: «Герой Конохи». А под носом у баа-чан короткое: «Согласен».

Наруто уже карабкался наверх, когда над головой раздался знакомый голос:

— Какого черта ты творишь, шаннаро?!

Чья-то сильная рука подхватила его за грудки, заволокла на вершину скалы и стала отчаянно трясти.

— Шестнадцать лет, черт подери! И ты лазаешь портить памятник!

— Эй-эй, Сакура-а-ча-ан, — жалобно лепетал Наруто. — Я же того, даттэбайо…

— Она же снова взбесится! Нам же хуже будет, бака!

— Са-сакура-чан…

Подруга наконец отпустила его, и Наруто плюхнулся задом в пыль.

— Там было не все верно. Я подправил, — попробовал оправдаться Наруто.

Сакура, хмыкнув, сложила руки на груди, и отвернулась. Ее хмурое лицо вдруг разгладилось, словно она вспомнила что-то важное.

— Я не за тем тебя искала вообще. Ты своими художествами сбил меня с мысли, идиот! — рыкнула она и окончательно успокоилась. — Хината пришла в себя.

Наруто подскочил.

— Хината?!

— Да. И к ней даже пускают. Можешь успеть пока…

— Спасибо, Сакура-чан! — заорал Наруто и сиганул со скалы вниз.

— Эй, ты куда?! — воскликнула Сакура. — Убьешься!

Она подскочила к краю скалы. Наруто и след простыл.

— А ну ни с места! — грозно воскликнули со спины.

Сакура обернулась. В десяти шагах стоял Котецу. Увидев ее, он обомлел и начал заикаться.

— С-сакура… Ты… Ты памятник обрисовала?

— Чего?

Котецу указал взглядом на банку с оранжевой краской и кисть, валяющиеся в пыли. Сакура посмотрела на свои ладони. На них остались пятна, должно быть, после того, как она тормошила Наруто за перепачканную в краске куртку.

Сакура до хруста сжала кулак.

— Да ты с ума сошел, шаннаро?!

Чунин испуганно попятился. Сакура в порыве ярости схватила с земли банку и швырнула в Котецу. Тот смылся шуншином.

— И додумался же меня подозревать! — крикнула Сакура вдогонку. — Идиот!

****

Все время, что Хината была без сознания, Наруто не находил себе места. Они прежде не особо пересекались. Большую часть времени он даже и не помнил, что существует такой человек, но стоило Сакуре обронить мимоходом, что Хината в тяжелом состоянии после миссии, как Наруто страшно перепугался.

Он мало с кем общался, кроме Сакуры, команды Конохамару и Ируки-сенсея, но тем не менее его широкая душа принимала каждого, кто не сопротивлялся его расположению. А кто сопротивлялся, того Наруто запихивал себе в душу силой, предварительно разбивая ему кулаками в кровь физиономию. Киба, Неджи, Ино, Тентен, Густобровик, Шикамару, Чоджи… И этот, который в очках и с жуками. И эта, которая с веером, тян Шикамару. Никто не имел права обижать их.

Хината с виду была неплохим человеком. Тихим, неприметным. Добрым. Она не должна была умереть. Это было бы неправильно. Перед глазами вспышками мелькал ее бой с Неджи, кровь, на которой Наруто поклялся, что победит Неджи и отомстит. Недавняя встреча в рощице.

«Я убью того, кто это сделал с ней!» — воскликнул он сгоряча, пытаясь пробиться в операционную, над которой горел красный фонарь, но кто-то резко дернул его за плечо.

Шикамару.

«Придержи коней. Этого человека уже убили».

Наруто сник. Понуро пробормотал: «Жаль».

Теперь, если бы Хината умерла, ему бы даже мстить было бы некому. А месть вроде бы помогала, не зря же Шикамару ходил мстить за Асуму-сенсея, да и Саске…

Наруто промчался по коридорам госпиталя, считая номера на дверях и, наконец найдя нужную, едва не сбил с ног дядьку с длинными черными волосами и в белоснежном кимоно. Наруто врезался в него грудью и испуганно отскочил. Дядька хмуро взглянул на него бесцветными глазами, совсем как у Хинаты, и поджал до бела тонкие губы.

— Полагаю, ты ошибся палатой.

— Д-да, наверное… — испуганно пробормотал Наруто, в то же время отлично сознавая, что ни черта не ошибся.

Он краем глаза скользнул по оранжевым пятнам на белом полотне кимоно, которые остались после столкновения, и взмолился, чтобы дядька этого не заметил.

Этот… он отец Хинаты? Страх-то какой.

Дядька величественно прошагал мимо, шурша кимоно. За ним следом плелся сморщенный дедок с такими же длинными темными волосами, только загорелый.

Наруто сделал вид, что прошел чуть дальше, к соседней палате. Задумчиво посмотрел на номер двери. Дождался, пока дядьки скроются за поворотом, и порачковал назад.

Бьякуган-бьякуган… Интересно, они меня сейчас видят? Или поверили?

Наруто тихонько задом просочился в палату к Хинате, немного постоял, просунув голову в коридор, убедился, что страшные родственники не вернутся и не вышвырнут его прочь, и полностью втянулся внутрь.

— Кто вы? — спросил слабый голосок.

Хината лежала в постели, чуть повернув голову в сторону двери, и увидела его лишь тогда, когда он сделал несколько шагов в сторону кровати.

— Э-э… — Наруто смущенно почесал затылок. — Я, того…

Девушка вдруг вспыхнула и подскочила на кровати.

— На-наруто-кун?

А ведь мгновенье назад, казалось, умирала.

— Хината, ты чего? — перепугался Наруто, подлетел к ее постели, схватил за плечи и едва ли не насильно уложил обратно. — Тебе ж нельзя. Меня же Сакура-чан и тот дядька точно убьют, ттэбайо!

Хината покачала головой, и по ее вискам растеклись прозрачные дорожки слез.

Наруто расслабленно выдохнул. Кажется, ей было лучше.

****

Цунаде сидела в кресле за горами бумаг. Перед ней стоял Хьюга Хиаши в кимоно с оранжевыми пятнами и один из старейшин Хьюга. Хиаши что-то величественно рассказывал ей, а Цунаде деловито кивала, но думала о своем. В частности, от серьезного разговора ее отвлекали пятна на кимоно главы Хьюга.

«Два разных цвета. Желтый и оранжевый».

Она мысленно цыкнула, вспоминала надписи на монументе Хокаге. Неудовлетворение ее правлением ширилось и набирало обороты.

«Негодники. Еще и переписки устраивают!»

Годайме слабо пристукнула кулаком о столешницу, чтобы Хьюга не заметили. В ее сложные мысли вклинился голос Хиаши:

— …хотел бы лично поблагодарить человека, который спас мою дочь.

— Ах да. Разумеется, — спохватилась Цунаде. — Я за ним уже послала.

В дверь постучали.

— Войдите!

В кабинет заглянула маска кота с красными узорами. Хьюги обернулись на вошедшего, и оранжевые пятна на груди кимоно Хиаши повернулись к Годайме самым красочным ракурсом. Цунаде вновь захлестнуло сдержанное негодование.

Согласен. Согласен, значит, а?!