Сквозь сон я видела,  как мужчина со стеклянным,  будто неживым взглядом перенес меня из  барокамеры на казавшийся мраморным постамент. Представ перед ним обнаженной,  я совершенно не испытала никакого стыда. Его короткая стрижка,  сквозь которую проступал угловатый череп,  бледные и  бескровные губы, неестественно широкие и мускулистые плечи делали его скорее похожим на оживший памятник атлету,  чем на мужчину.

В воздух  взвились серебристыми змеями руки-шланги,  поливавшие мое неподвижное тело теплой водой,  взбивавшие на мне ароматную  пену и мягко,  вездесуще массируя меня.

В следующий  раз  чувства вернулись ко мне от холода и как раз  в тот момент,  когда рядом вновь прозвучал уже знакомый мне глубокий голос.

- Ты уверена,  что с ней все в порядке?

- Уверена. Она уже пришла в себя и я вколола ей успокоительное. В нашем случае -  сон это ее же спасение.

- Не сметь прикасаться к ней. Я сам отнесу ее.

Крепкие, даже сквозь сон показавшиеся мне жесткими руки подхватили меня,  словно пушинку. Несмотря на обуявшую  меня в тот момент панику, жар мужского тела,  к которому я оказалась прижата, согрел меня и я даже потянулась к нему,  пытаясь  согреться и спрятаться.

- Тебе нравится? Да,  малышка? – в голосе мужчины прозвучало удивление и странная радость.

- Она спит,  командор. Не пытайтесь ее разбудить,  вы можете навредить ей.

Каждый резкий, чеканящий шаг мужчины молотом отдавался в зыбком воспаленном мозгу. Вязкая темнота всколыхнулась и поглотила меня,  не оставив возможности ни видеть,  ни слышать,  ни чувствовать.

***

Будто заклинание в голове звенели слова "Спасал… спасал.." Мое сердечко так хотело этому верить, что дернулось,  с силой вырывая меня из моего же обессиленного тела.

Я смогла преодолеть дурман препаратов и просочилась сквозь стену так быстро,  словно меня вновь могли вернуть в мое тело обратно. Мне не было интересно ни кто тот мужчина,  что нес меня в железных руках, ни куда он нес меня,  ни что за подарок мне оставили. Я металась сквозь стены,  просачивалась через  пол и неслась,  повинуясь зову,  звучавшему в моей голове.

На языке оставался соленый привкус металла, в голове сгущался,  клубясь и шипя, зловещий туман.

И все же я мчалась вперед,  продираясь сквозь сковывавший меня с каждым мгновением страх  и отчаяние.

И вдруг… Словно лопнул мыльный пузырь,  внутри которого я находилась. Хлопок. Свист в ушах. Искры,  чуть не выжегшие мои глаза.

В огромном зале,  напичканном странной аппаратурой,  с кишевшими внизу, словно муравьи, людьми,  я увидела его.

С каждым мгновением перед глазами сгущался туман. Но я так хотела посмотреть в его глаза. Мне казалось,  что стоит только заглянуть в их  искрящуюся темноту и я сразу все пойму -  предал или спас?

- Лиам! – заорала я мужчине, стоявшему ко мне спиной и смотревшему поверх людских голов.

Он вздрогнул. Он меня услышал!

- Лиам! – крик глухим стоном вырвался из  моих легких.

Он дернулся и обернулся. Суровое, неподвижное, словно маска лицо вдруг ожило. Сначала его исказили боль, отчаяние. А стоило ему взглянуть на меня, он тотчас же расцвел  в такой любимой,  такой обжигающей улыбке. Он увидел меня! И он меня не предавал! Теперь я это знаю.

Яркая вспышка перед глазами заставила меня вздрогнуть от боли. Моя душа стремительно уносилась прочь. Казалось,  что она корчится от отчаяния, безысходности и боли.

Но его глаза все еще горели передо мной черными всполохами,  даря надежду. Он жив. И он найдет меня. Должен найти.

В этот раз возвращение в тело сопровождалось адской болью. Я видела себя, лежащей на роскошных  простынях глубокого винного цвета,  в бесстыжей короткой маечке, сверкавшей белизной на темном атласе простыней. Мужчина,  склонившийся надо мной,  сверлил мое безжизненное лицо глазами,  надевая в это же время на мои запястья браслеты. Щелчок – и меня словно привязывает к телу,  топит в его жаре. Я пытаюсь вырваться и взлететь. Но на другой руке щелкает замком второй браслет и мое же тело меня и пожирает. Я проваливаюсь в темноту, лишь краем сознания понимая,  что мое почти обнаженное тело превращается в тюрьму.

Что и как со мной сотворили,  не понимаю. Но меня словно посадили в клетку,  будто приковали на цепь. Эта агония длится бесконечно долго,  заставляя меня метаться и стонать от боли. Я больше не вижу,  но чувствую,  что этот мужчина рядом,  что он не сводит с меня своих глаз. Мне хочется орать и звать на помощь. Мне кажется,  что позови я сейчас Лиама,  и он сквозь стены примчится ко мне. Но инстинкт подсказывает,  что это имя не должно слететь с моего языка. И я сцепляю крепче зубы и превозмогаю боль, пытаюсь взять ее под контроль. Мне больно дышать,  но я этого не боюсь. Я могу не дышать бесконечно долго. Зверь, живущий во мне, не даст мне умереть.

Подчиняясь моей воле,  огонь,  вскипающий мою  кровь,  успокаивается,  подчиняется. И я могу сделать вдох. Долгий,  протяжный,  со стоном выгибающий дугой мое тело.

- Она справится? – чужой мужской голос звучит, словно из-под воды.

- Она уже справилась, - этот голос я уже слышала раньше, -  она прекрасна.

- Была бы от этого польза…

Я предпочла больше не слышать их. Тяжелый,  болезненный сон сморил меня.

Даже сквозь сон я чувствую,  как жгут кожу браслеты,  загоняя моего зверя в самые потаенные уголки моего тела. Тише, моя саламандра. Потерпи. Твое время еще придет.

Я проснулась, но глаза открывать не спешила. Ощущала себя вполне бодрой и здоровой. От жжения в запястьях  не осталось даже намека. Никакого тебе дискомфорта. Даже сложно было понять, было ли все на самом деле, или это игра воспаленного воображения.

С закрытыми глазами оказывается легче впитывать в себя окружающие запахи и звуки.

А впитывать было что.

Абсолютную тишину вокруг меня нарушал не гул механизмов,  а тихое журчание воды. Причем, я была совершенно уверена,  что это вовсе не какой-то порыв или поломка. Просто тихо, успокаивающе журчит вода.

Воздух настолько свежий и чистый,  что им невозможно надышаться. Ни тебе гари, пепла или запаха ржавеющего металла. Лишь едва уловимый незнакомый мне аромат. Он дразнит, возбуждая свежими и одновременно терпкими нотками нервные окончания, и рисует в воображении образ мужчины. Не могу себе представить, чтобы так пах Лиам. Возможно,  рядом со мной недавно был какой-то мужчина. А значит, зловещие мужские разговоры вовсе мне не послышались.

Я задержала  дыхание и прислушалась – ни шороха, ни вздоха, ни движения. Веки  мои задрожали,  затрепетали. Приглушенный свет позволял видеть,  не ослепляя своей яркостью. Насколько я могла видеть,  не поворачивая головы – интерьер вокруг изобиловал мягкими деталями – округлые элементы с подсветкой на потолке, скругленные панели из бархата на стене.