– Молитесь, – просто ответил отец Павел. Ну правильно, что он ещё посоветует.

– За что же ей такое, – продолжала причитать Ядвига Мстиславовна. Видимо, речь шла о Зое. – Разве она самая грешница?

– Каждый отвечает за своё.

– Нет, ну она не ангел, конечно. И мальчишку этого присушила, и потом там ещё. Ну, вы знаете. Но чтоб такое.

– Ядвига Мстиславовна, при всём уважении. – Отец Павел говорил медленно, будто подбирая слова. – Вы же знаете, что самоубийство – самый тяжкий грех. А она дважды пыталась…

– Да чего она там пыталась, – перебила его бабуля. – Так, выпендривалась, да и всё. На жалость давила. Вот Февроньке об этом не надо было говорить. Глядишь, не прискакала бы.

Голоса их затихли. Наверное, они перешли из кухни в комнату.

Василиса медленно вышла из сеней и прикрыла за собой дверь. Вот это поворот. Такого она не ожидала. А ещё никак не могла подумать, что кое-кто будет от неё это скрывать.

Снова взяв Изюма, игравшего с Бобиком, на поводок, Василиса быстро направилась к таунхаусам. Уже не обращала внимания ни на косые взгляды, ни на шепотки за спиной. Придя домой, сразу пошла на задний двор, где мама возилась с грядками.

– Мам, ты почему мне про Зою не сказала? – требовательно спросила Василиса, отпустив Изюма.

– Чего не сказала? – Мама вроде искреннее удивилась. Но не слишком.

– Что она пыталась покончить с собой.

– Так. – Мама вышла из теплицы и прикрыла за собой дверь. – Во-первых, все её так называемые самоубийства – это просто спектакли. Для одного единственного зрителя. Догадываешься, для кого?

– Догадываюсь, – глядя в сторону, проговорила Василиса.

– Таблеток она наглоталась, ага. – Мама говорила раздражённо, будто выплёвывая слова. – Бабкиных ферментов для пищеварения. Лучше бы уж слабительных налопалась, глядишь, вся придурь бы и вышла.

– Ну мам, – прыснула со смеху Василиса.

– Тебе смешно, – улыбнулась мама. – А твой приятель у её кровати часами сидел, пока она стонала да глаза закатывала.

Василиса, представив эту картину, скрестила руки на груди и спросила:

– Так почему ты мне-то не сказала?

– Чтобы ещё ты себя виноватой считала? – снисходительно проговорила мама.

Василиса помолчала. В маминых словах определённо был резон.

– А когда это было?

– Осенью. Она тогда ещё как бы вешаться хотела, да бабка ей мозги вправила.

– Ладно. Извини за претензии, – виновато произнесла Василиса. Действительно, нечего было на маму наезжать. Не из-за Зоиных закидонов с родителями ссориться. – Можно я пойду прогуляюсь?

– Да иди уже, – отмахнулась мама, усаживаясь рядом с клумбой. – Ты везде себе приключений найдёшь, запирать тебя теперь, что ли.

Василиса обняла маму, кликнула Изюма, и они снова пошли гулять по посёлку. Только вот окружающие были этому не так чтобы очень рады. Какие-то мелкие мальчишки, пробегая мимо, крикнули Василисе «ведьма!», а один, видимо, тот, что посмелее или поглупее, даже плюнул в её сторону. Изюм их честно облаял.

Посетовав, что не успела их всех запомнить, чтобы потом отомстить, Василиса просто ускорила шаг. В «Подсолнухе» не протолкнуться, там два туристических автобуса припаркованы. На набережной тоже полно людей. Оставалось всего одно направление.

Обойдя ручей, Василиса и Изюм направились через луга к Скиркудово. Изюму это место до сих пор не очень нравилось – он всё поскуливал и беспокойно бегал вокруг хозяйки.

А вот самой Василисе усадьба теперь казалась близкой и хорошо знакомой. Если честно, ей почти постоянно хотелось сюда вернуться. Даже иногда появлялось ощущение, что это не то чтобы её второй дом, а, скажем, дача. Или тут живут её близкие друзья. Которые не будут обзывать ведьмой и плевать ей вслед.

Василиса дошла до цветочных изгородей и смело шагнула в арку. Кода заметила в одном из проходов полупрозрачного человека в соломенной шляпе, даже не испугалась, лишь помахала ему рукой и спокойно пошла дальше. Нашла более или менее сохранившуюся лавочку. Ту самую, на которой прикорнула после перепрыгивания костров.

Уселась. И спустила Изюмку с поводка. Поначалу он припадал к земле, поджимая хвост, потом потихоньку стал обнюхивать кусты и развалившуюся многоярусную клумбу, с которой свисали шапки разноцветных петуний. Мама говорит, они в открытом грунте не зимуют. Но это если за ними не ухаживает привидение.

Наблюдая за пёсиком, Василиса откинулась на спинку скамейки. Ей, кажется, надо привести мысли в порядок. Во-первых, у неё теперь есть аж два обручальных кольца. Одно сунула ей в руку русалка, похожая на Соню Савельеву. А втрое она сама стащила с костяного пальца Васи, когда откопала его скелет. И что теперь с ними делать?

Отец сказал, что если останки не признают криминальными или представляющими какую-нибудь археологическую ценность, то их, скорее всего, просто захоронят на местном кладбище. И очень маловероятно, что удастся найти живых родственников. Даже если они работают на почте. Потому что это только в кино по пыли от древних костей за пять минут находят ныне живущих потомков. А в реальности такую сложную экспертизу надо заказывать, а главное – оплачивать. Вряд ли кто-то станет в это ввязываться.

Останки Сони вообще не найти. Может, та Зоя на самом деле упаковала её в ящик. А может – Соня умерла от болезни. А