В 1583 г., чувствуя приближение своей смерти, Иван Грозный приказал своим дьякам и подьячим выписать «из государевых книг имена и прозвания опальных людей разных городов, поминати их по государеве цареве и великого князя грамоте на литиях и на литоргиях и на понахидах в церквах божиях по вся дни». В длинном перечне опальных и казненных по указу грозного царя его слугами обращает на себя внимание длинный список имен под одной и той же фамилией – «Василий Тетерин, Иван Селиванов, Григорий да Иев, да Василий, да Михайла, да дети их 5 человек – девять человек дети Гундоровы Тетерина, Осип Тетерин» и чуть дальше среди казненных упомянут еще один Тетерин – Ширяй и его сын Василий473. По существу, пресекся целый род служилых людей, и на это обратил взгляд князь А.М. Курбский в своей «Истории о князе Московском», не очень жаловавший своим вниманием не отличавшихся «породой» служилых людей средней руки. Он дополнил короткую запись в синодике рядом деталей, отметив, что среди прочих казненных по царскому приказу был «муж разумный и во священных писаниях искусный, з детками погублен и братиею их, Василей и Григорей, глаголемыя Тетерины; и других стрыев и братии их немало всеродне погубити повелел со женами и з детками их»474.

Так печально закончилась история рода Тетериных, царская опала на которых обрушилась еще в начале 1565 г., когда с учреждением опричнины в завоеванные казанские земли были сосланы 11 представителей этой фамилии475. За что же царь так жестоко обошелся с Тетериными, в чем была их вина? Отечественный исследователь, один из крупнейших специалистов по истории России эпохи Ивана Грозного, Р.Г. Скрынников связывал казнь Тетериных с розыском по делу боярина И.П. Федотова и расправой с заподозренными в участии в земском заговоре, о существовании которого до сих пор спорят историки476. Конечно, исключить такую связь нельзя, но за что Тетерины пострадали тремя годами ранее? И тут необходимо вспомнить о еще одном представителе рода, брате казненного Осипа Тетерина Тимофее. Вряд ли стоит сомневаться, что его судьба и печальная история рода Тетериных тесно взаимосвязаны, но как? Об этом и о Тимофее Тетерине, который, возможно, стал злым гением (а ведь все могло оказаться совсем иначе) для прочих своих родственников, и пойдет речь дальше.

Памятуя о том, что на Москве в те времена статус человека и его положение в обществе определялись прежде всего его «породой», несколько слов о родословной Тимофея Тетерина. Он и его многочисленные родственники происходили из старинного суздальского рода, служившего суздальско-нижегородским князьям по крайней мере с начала XV в.477 Еще на заре правления Василия II Темного некий Павел Григорьев сын Тетерин был послухом у данной грамоты княгини Марии Нижегородской478, что говорит само за себя – не всякого допустят быть свидетелем при составлении княжеской грамоты. Впоследствии, судя по всему, Тетерины сделали правильный выбор и вовремя перешли на службу великим московским князьям. При Иване III их карьера пошла в гору, поскольку Василий Борисов сын Тетерин – заметная персона при дворе Василия III. Первое упоминание его имени в документах датируется апрелем 1508 г., когда Василий Тетерин в качестве «судного мужа» участвовал в судебном разбирательстве по земельной тяжбе князей Данилы и Давыда Кемских со своей теткой княгиней Анной Кемской479. Прошло 7 лет, и мы видим Василия Тетерина дьяком в Новгороде, где он описывает Шелонскую пятину, а потом встречает послов императора Максимилиана I Якоба Ослера и Мауренбурга Штеллера480. Первый дипломатический опыт пошел Василию впрок, и годом позже, в 1516 г. он был отправлен с посланием от Василия III к императору, имея наказ по дороге завернуть к тевтонскому магистру, вынашивавшему планы заключения союза с Москвой против Литвы481.

Вернувшись из дальней поездки с посланием от императора к Василию, Василий Тетерин снова окунулся в водоворот дипломатических интриг. В феврале – марте 1517 г. он участвовал в переговорах с прибывшим в Москву посланником тевтонского магистра Дитрихом Шомбергом, а в апреле – июле – присутствовал на переговорах с имперским посланником Сигизмундом Герберштейном (да-да, тем самым, который оставил чрезвычайно интересные записки о Московии времен Василия III и задал тон всей последующей европейской Rossica)482. И надо полагать, что Василий III был доволен службой своего дьяка, раз в 1520 г. он среди прочих думных людей подписывает «приговор боярской» по итогам судебного разбирательства о краже, являясь к тому времени одним из немногих думных дьяков отца Ивана Грозного483.

Достигнув чина думного дьяка, Василий Тетерин сделал отличную для служилого человека его происхождения карьеру и тем самым обеспечил хорошие стартовые позиции для своих сыновей. Здесь, пожалуй, уместно будет привести высказывание А.А. Зимина. Историк, анализируя жизненный путь дьяков Василия III, писал, что разные по своему происхождению, они в те десятилетия постепенно образуют своеобразную корпорацию, передавая свои профессиональные навыки по наследству. Но не только профессию получали в наследство дети дьяков Василия III. «Конечно, – продолжал историк свою мысль, – пребывание при дворе несло за собой не одни только блага. Скорый на гнев Василий III за малейшую провинность отстранял от должности провинившихся дьяков… Понимая переменчивость судьбы, дьяки стремились обеспечить своих детей и родичей в годы фавора. Большинство их получало в наследие от своих чиновных отцов землю в поместье или вотчину, вливаясь в состав привилегированной части господствующего класса». Запомним эти слова – они пригодятся нам потом, когда речь пойдет о Тимофее Тетерине, равно как и еще одну мысль А.А. Зимина, которая звучит так: «Значительную часть земель дьяки покупали, что свидетельствует о наличии у них достаточных средств, «прилипавших» к их рукам во время ведения судебных процессов и административных дел»484. Кстати, о земельных владениях Тетериных. С.В. Стрельников отмечал, что данные топонимики, гидронимики и некоторые актовые материалы позволяют предположить, что по крайней мере часть вотчин Тетериных находилась в южной части Ростовского уезда485.

После этого небольшого, но представляющегося важным для характеристики той эпохи отступления от основной темы вернемся к детям Василия Тетерина. Таковых мы знаем четырех – Иев, Ширяй, Селиван и Иван по прозвищу Пух486. Старший, Иев, владелец села Якиманского в Суздальском уезде, судя по всему, избрал для себя «стратилатскую» стезю. К сожалению, о его жизни мы знаем немного. Благодаря разрядным записям известно, что в 7055 (1546/47) г. он ездил гонцом в Литву, в 1551 г. он был в новопостроенном Свияжске городничим и «в приказе» в Казани в 1556 г. К этому времени он был уже пожилым человеком. Во всяком случае, в «Дворовой тетради», составленной, видимо, в 50-х гг. XVI в., против имени Иева стоит пометка «стар», но в 1560 г. он был еще жив487. Отметим также, что, судя по сохранившимся актам, Иев Васильев сын Тетерин был зажиточным человеком (вспомним высказывание А.А. Зимина, приведенное выше, проливающее свет на возможные источники его состояния!). С.Б. Веселовский отмечал, что в 1547 г. он дал Троице-Сергиеву монастырю за себя и жену Фетинью вклад в 100 рублей на вечное поминание488, в 1549 г. купил за 450 рублей (более чем приличная сумма по тем временам, когда хороший боевой конь оценивался в 4–5 рублей, а комплект из «пансыря немецкого, шолома шамахейского, да наручей, да наколенок, да батарлыков, навоженных золотом да серебром» стоил 10 рублей489) сельцо Лысцово с тянувшими к нему 7 деревеньками и 11 пустошами в Ростовском уезде. Шестью годами позже он выгодно перепродал эту вотчину князю М.В. Глинскому уже за 500 рублей490.