воплями. Словно все старшеклассницы мечтали о похожем на меня «подарочке». Школьницы приплясывали, призывно помахивали руками и бёдрами, хором подпевали: «…А ну-ка, давай-ка, плясать выходи!..» Я отметил, что доски пола под моими ногами завибрировали уже после третьей песни (если за две первые считать «В лесу родилась ёлочка» и «Маленькой ёлочке холодно зимой», спетые Рокотом). Мы с Алиной помахивали микрофонами, бодро выплясывали на деревянных подмостках. Я танцевал подчёркнуто неуклюже, как и положено киношному Шурику (по-другому я и не умел). Волкова двигалась, будто профессиональная танцовщица. Ещё на репетициях Белла заметила, что разница в нашей хореографии со стороны смотрелась забавно. И зрители сегодня это оценили — раздававшийся в зале хохот временами заглушал музыку.

— … Нет, Дед Мороз, нет, Дед Мороз, нет, Дед Мороз, погоди!..

* * *

— Хорошо начали, — сказал Рокотов.

* * *

После расшевелившей публику «Расскажи, Снегурочка» Алина не вышла из образа Нины — спела «Песню про медведей» из фильма «Кавказская пленница». А я в своём следующем номере временно позабыл об образе Шурика: вообразил себя Дедом Морозом-оленеводом и выдал похожую на завывание снежного вихря песню «Увезу тебя я в тундру» на стихи Михаила Пляцковского. Едва затихли звуки вьюги, как Волкова зажигательно исполнила «Пять минут», из «Карнавальной ночи» (память мне подсказала, что в прошлом году её пел на новогоднем концерте Рокотов — не так удачно, как это сделала Алина). Затем мы вновь изобразили подвыпивших Нину и Шурика, задорно голосили: «…Потолок ледяной, дверь скрипучая…» Зал нам подпевал — мне чудилось, что при этом не только дрожал пол, но и покачивались стены.

В последующих музыкальных композициях Алина переквалифицировалась в бэк-вокалистку: аккомпанировала своим пением мне. Я исполнил не слишком новогодние песни «Я спросил у ясеня, где моя любимая», «Если у вас нету тёти…» на стихи Александра Аронова и «Разговор со счастьем» из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Рокотов взвалил на меня и Волкову едва ли не весь новогодний репертуар. Мотивировал Сергей это тем обстоятельством… что мы выступаем в костюмах Деда Мороза и Снегурочки. Я не уловил логику в его словах. Но Рокот призвал меня не морочить себе и другим голову. Сергей на репетиции скороговоркой озвучил мне список «праздничных» музыкальных композиций. Сказал, что песен под женский голос в запасниках ансамбля нашлось немного. Поэтому он обрадовал меня: основным солистом на концерте буду я.

* * *

«Расскажи, Снегурочка» мы с Алиной исполнили четыре раза. Столько же раз сегодня спели «У леса на опушке». Ещё дважды я изображал оленевода. А вот о песнях «Котёнок» и «Гимн ПТУшника» школьники сегодня не вспомнили. Но заставили Алину трижды повторить «Ты возьми моё сердце».

«Солнечные котята» в паузах между песнями опустошили две фляги, куда перед концертом Веник заранее перелил из бутылок портвейн. Повеселевший после портвейна Рокотов заявил, что дуэт «Шурика и Нины» понравился публике. Сказал, что мы будем использовать его и на других выступлениях.

* * *

Среди толпившихся около сцены поклонниц ансамбля я и в этот вечер не увидел своих одноклассниц. Не заметил ухмылку Наташи Кравцовой (на этот раз я с ней не потанцую). Не рассмотрел блестящие глаза Лидочки Сергеевой (сегодня она не подстережёт меня около выхода из ДК). Но пару раз мне на глаза попался Лёня Свечин. Словно чёртик из табакерки Свечин возникал то рядом с одной компанией девчонок, то рядом с другой. Но к сцене Лёня не приближался, будто скрывал от музыкантов своё присутствие на новогоднем танцевальном вечере.

А ещё, в паузах между песнями, мне дважды почудилось, что в глубине зала раздавался заразительный смех Оли Ерохиной — той самой девчонки, которая прежде никогда не посещала подобные мероприятия.

* * *

— … Как пойдёшь за порог — всюду иней, а из окон парок синий-синий.

Я опустил микрофон — улыбнулся стоявшей по левую руку от меня Волковой. Отметил: у Алины порозовели щёки, и чуть смазалась помада. Ярко-голубые глаза Волковой смотрели на меня игриво, весело и совершенно не устало.

Из динамиков ещё звучала музыка. Публика танцевала; старшеклассники давили обувью лежавший на полу бумажный серпантин и будто не замечали, что в зале зажгли свет. Дружинник, дежуривший около сцены, потирал сонные глаза.

Ко мне подошёл Рокотов и сообщил:

— Всё. Баста, карапузики, кончилися танцы.

* * *

В репетиционном зале Рокот первым делом выстрелил из хлопушки, осыпав комнату разноцветным конфетти. Белла тут же отыскала на полу среди бумажных кружков обещанный производителями хлопушки «сюрприз» — радостно продемонстрировала нам маленькую пластмассовую фигурку черепахи. Музыканты расселись вокруг стола, закурили и зажгли бенгальские огни. Рокотов вручил огни всем: и своей подружке, и мне, и Алине. Он толкнул пламенную речь, пока Веник доставал очередную бутылку «Кавказа». Заявил, что тысяча девятьсот восемьдесят первый год стал для него и для ВИА «Солнечные котята» удачным. Признался, что он с нетерпением ждёт следующий год — особенно лето, когда вместе с ансамблем поедет в Москву. Он сказал, что уверен: «Солнечные котята» пробьются в финал всесоюзного конкурса. Пообещал, что рудогорский ВИА обязательно покажут по телевидению.

— А в этом году мы закончили с выступлениями, — сказал он, — на очень хорошей ноте. Мы молодцы.

Сергей взял наполненный Веней Любимовым стакан. В этот раз от порции портвейна не отказался никто. Догоревшие палочки бенгальских огней легли в пепельницу.

Рокотов поднял стакан над головой, привстал и провозгласил:

— Давайте выпьем за то, чтобы следующий год стал для нас таким же удачным, как и этот!

Зазвенели встретившиеся над столешницей стаканы. Портвейн приятно согрел мой полупустой желудок. Парни затянулись табачным дымом. Алина снова отказалась от предложенной Рокотом сигареты, накрыла тёплой ладонью мою руку. Я поднёс её пальцы к губам, поцеловал — заметил, как вздрогнул при этом Чага. Боря Корчагин нервно затянулся табачным дымом, посмотрел мне в глаза. Я прочёл в его взгляде недовольство и… вызов. Проигнорировал их — зажал Алинины пальцы между своими руками. Волкова улыбнулась, положила голову мне на плечо. На Чагу она не смотрела. Алина слушала рассуждения Сергея Рокотова об участии ВИА «Солнечные котята» в летнем всесоюзном конкурсе. Рокот под действием алкоголя предался мечтам: рассуждал о том, как его ансамбль покорит Москву, а потом и весь Советский Союз. Поглаживал руку Беллы и постукивал по краю пепельницы сигаретой.

Запасы «Кавказа» закончились неожиданно быстро: Веник убрал под стол пустую бутылку и покачал головой в ответ на вопросительный взгляд Рокотова. Я отметил, что «оно и к лучшему». Изабелла улыбнулась —