углу тикали массивные напольные часы, за стеклом из стороны в сторону качался маятник. Пока все шло, действительно, так, как мне было заявлено Илларионом Федоровичем. Таинственные силы были на моей стороне и полностью мне способствовали. Случай с охранником показал, что просто так ничего не делается и хоть немного, но некоторые усилия нужно прилагать. Стало быть, если мне что-то требуется, то надо обозначить в голове, сформулировать и получится почти как в сказке. Я начинал чувствовать себя всесильным. Впрочем, все эти несущественные мелочи были слишком ничтожны, как детская шалость.

Я продолжал сидеть в тишине под часовое тиканье, ожидая прихода губернатора. Что я ему скажу? И зачем это затеял? – Задавал себе я вопросы. Какое-то ребячество. Но мне пока нравилось. Никакого стеснения или робости я не чувствовал. В душе была уверенность в себе и интерес к происходящему. Раньше, приходя в кабинет к начальству, я всегда робел, от волнения потели ладони, а если меня начинали ругать, то и вовсе паниковал. Елеонора Владимировна не в счет. Она относилась ко мне почти по-матерински. Но вот при других руководителях, тех людях, которые имели надо мною власть, начиная с классного руководителя и директора в школе, затем моих командиров во время службы в армии, дело обстояло иначе. Сейчас у меня было ощущение, словно за моими плечами стоит некто, кто вселяет в меня уверенность, снабжает меня энергией, следит за тем, чтобы мне никто не навредил, приводит в исполнение мои пожелания.

Пребывая в безделье, только теперь я разглядел между креслом губернатора и напольными часами дверь. Она сливалась со стеной, поэтому была неприметной. Я знал, что у всех больших руководителей при кабинете имеется отдельная комната, предназначенная для отдыха. Часто там находится и персональный туалет. Я подошел к двери, дернул ручку. Дверь оказалась незапертой, но входить в комнату я посчитал пока неудобным, поэтому прикрыл дверь и стал прохаживаться по кабинету, разглядывая фотографии и картины. Походя, мысленно я представил, что губернатор должен воспринимать меня, как исключительно важного человека, причем не только он, но и все, кто присутствует сейчас в этом здании.

Благодаря хорошей шумоизоляции, я не слышал, что происходит за входной дверью и за окнами кабинета. Было тихо, и только паркетный пол слегка поскрипывал от моих шагов.

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел тот, ради кого я сюда прибыл.

Предо мной предстал мужчина лет шестидесяти, среднего роста, с проседью в шевелюре, в светло-сером костюме и черных, блестящих от безупречной чистоты, туфлях. Вслед за ним в кабинет проследовал тучный мужчина тех же лет, что и губернатор.

Стараясь оставаться важным, губернатор заметно волновался, и поэтому чересчур поспешно зашагал ко мне, протягивая руку для рукопожатия. От него пахнуло дорогим одеколоном. Мы с губернатором и пришедшим с ним мужчиной пожали друг другу руки, и губернатор жестом пригласил меня присесть за стол для неформального общения.

– Это Петр Алексеевич Краснов, крупный предприниматель, помогает нам, – представил мне мужчину губернатор и, указывая на меня, – а это Олег Сергеевич, весьма уважаемый человек.

Мы друг другу кивнули. Я отодвинул стул и сел, сразу предполагая, что нашей встрече не суждено быть продолжительной. Губернатор присел на соседний стул, полуобернувшись ко мне. Петр Алексеевич не стал присаживаться, а отошел к окну и стал глядеть куда-то на улицу.

– Вы извините меня, Олег Сергеевич, что пришлось подождать, – обратился ко мне губернатор басовитым голосом, – сейчас идет заседание комиссии по ЖКХ. Мне пришлось оставить заседание, когда мне сообщили о вашем визите. Честно признаюсь, не ожидал. Мне очень приятно, что вы решили меня навестить.

Вживаясь в роль, я со скучающим видом проговорил:

– Ничего-ничего, Сергей Сергеевич. Я же понимаю. Важные дела. Тем более, когда речь идет о ЖКХ.

Мне хорошо известно, как люди в большинстве своем относятся к чиновникам. Ко всем, от высших до низших. Ухудшение условий жизни, тотальная бедность, вечные житейские проблемы, решение которых высасывает все силы и нервы, не могли позитивно сказаться на отношении людей к властьимущим. Я тоже, можно так сказать, был из простого народа и прекрасно видел, что вокруг меня происходит. Самого покрутило в водовороте лишений. Поэтому я не отличался от большинства граждан своей страны и испытывал что-то вроде социальной аллергии к этим так называемым народным избранникам и назначенцам сверху. Вот и сейчас, слушая своего собеседника, я с неприязнью смотрел на сидящего передо мной мужчину, благодушно взиравшего на меня.

С самого начала общения меня удивила одна деталь – откуда он знал мои имя и отчество? Я никому в этом здании их не озвучивал. Врядли их в уши губернатору надул попутный ветер. Можно было предположить, что средний мир сконструировал все так, дабы каким-то образом пробудились силы, заставившие по какой-то надобности этих чинуш поднять документы, из которых стали доступны мои данные. И этот кто-то по непонятным причинам в нужный момент передал их губернатору. Все это выглядело сложно. К тому же было неясно, каким образом всем этим людям была внушена важность моего положения. Но из поведения губернатора и сказанного им было явственно видно, что он воспринимает меня именно как непростого гостя.

Через минуту дверь в кабинет снова открылась и вошла секретарша с подносом, на котором дымились три чашки. Подойдя к столу, она выставила перед нами белые хрупкие чашечки с кофе на блюдечках, сахарницу, две прозрачные вазочки с конфетами и печеньем.

– Угощайтесь, Олег Сергеевич, и вы, Петр Алексеевич, – предложил губернатор и, показывая пример, пригубил чашку.

Но Петр Алексеевич не присоединился к столу, а остался стоять у окна. Своим грузным животом он уперся в подоконник, держа руки в карманах брюк, будто невидимо помогал ими поддерживать свое грузное брюхо.

Я взял свою чашку, отпил, оценив хорошее качество крепкого кофе. Итак, моя задумка осуществилась – я решил попить кофе с губернатором Санкт-Петербурга, и я это делаю. Мои возможности действуют, и теперь я могу использовать их в полной мере. Но что мне делать сейчас с этим человеком, который, ожидая продолжения беседы, посматривает на меня, потягивая кофе из чашки. Опередив меня, он первым задал вопрос:

– Я так понимаю, Олег Сергеевич, вы пришли ко мне неспроста?

Я еще не придумал, о чем мне с ним говорить, поэтому, напустив делового вида и задумчивости, какое-то время молчал, степенно продолжая пить преподнесенный мне напиток.

– А может чего покрепче, – предложил хозяин кабинета.

– Нет, спасибо, – ответил я, думая, что это будет сейчас лишним.

Пока я молча пил кофе, а мой собеседник ждал от