газеты шуршат

изморось на камне… свечу погасил…

как тепло и влажно в материнском чреве

красное в пакете – согреюсь изнутри

встречала махала крылом опахала

глядя из рая и негр нарисованный

падают розы когда запрокинутый

в кожаных диванах Лувра тишина

так всю зиму грелся на решетке метро

треснувшею фреской небритое лицо

ночью на скамейке нога как будто в гипсе

прощай ты улетаешь в мурашках и цветах

здесь всюду ангелочки высоких переплетов

столько стульев… кашель… спящие кругом

дождь и мрак пронизывает – будто сумасшедшие

проносятся машины – и Сена поднялась

на опушке парка камень спит без памяти

плещется все ближе – где-то у щеки

желтая как пиво казарму затопила

а ведь были лучшие мадам ученики

оттого что черный стеклами парадного

медный колокольчик за полночь швейцар

и когда ладонью снизу вверх от ягодиц

не дает ложбинка девушке уснуть

а когда дождались жалюзи и кровли

посыпались стекла – стреляет и спит —

из машины валится весь от крови мокрый

трудно просыпаться дымясь на мостовой

города и годы темные как воды

свесился спишь – головою в Париж

наклоняясь светится Эйфелева мама

и не понимаешь что с нее летишь

ПОПЫТКА ВСПОМНИТЬ

нет лишен взбираюсь десятый этаж

шелестит редакция бумага стареющая

деревья небо человек пейзаж

к тому же лыжник и в горах несущийся во сне еще

и когда несешься разбегаясь лыжня

под уклон пригнешься ветер обжигая

от испуга в стороны кусты – и звеня

текст в одно сливается – небо внизу

или вспомнить свет которым продувало

(не глазами но спиной – самостью самой)

гул воды овечья шкура тьма подвала

самородками в шерсти звезды – все забыл

далеко – плац… стой! стал перед гигантом

кто ты? ты – я! он – Гаргантюа

по Тверской везут фантом тайно под брезентом

и мигает синий знак… между тем в прооооовинции

грузовик подпрыгиваю в кузове по доскам

где подросток у пруда ряской или в тряской

яблоки конские (подернутый туманом)

к фабрике – выехала грохоча железом

в гору по булыжнику финский нож подаренный

братом уронил ищу всю канавы вброд

не блеснет (вода блестит) ива вся шевелится

…рыжего австрийца (пленный) лошадь под уздцы

вышел рано: уходили… ах как пахнет первый снег

вот и топчут ротой в общем весь рассыпался горох

вскочишь ночью – жаром свечи всполохи удары

отступаю до сих пор за Москву обоз

дай же вспомнить позаимствовать из —

дортуар постели мальчики (даже не из своей)

шепчутся как заяц утром свет и крик

стыдно! ты же взрослый и ухо горит

подобрал ключ открыл шкаф открыт

весь набит мешочки крупы жадно хруп-хруп

но предвидела записка злобствующей не-сестры:

БРОСЬ МЕРЗАВЕЦ! НЕ БЕРИ! – на столе труп

а когда под нары или вшей у костра

Гоголь умирающий – выблевать кусками душу

где уж тут разглядывать – «не моя сестра»

потроха дымящиеся на коринфской бронзе

пожирать свои…

ПОДМОСКОВЬЕ

собака между бежит деревьев

утро и снег к дальнему корпусу

жемчужное смотрит – сорока осыпала —

небо в березах – хлопья с окна

люди или радио – все равно проснулись

новый или давний – четче и светлей —

то ли прилагается то ли привыкает

когда просторно и много воздуха

идешь иду идет я вижу

видят меня: вот он – слабо любопытствует

к воротам автобус собака понюхала

тут была! где она! – сумка с теткой

снег упал в снег – и сразу приблизился

рокот – катер в марте? прямо на шоссе?

скорей электричка – и зеркало озера

вдаль рассекая она удаляется

солнце и фанера – сырость и шкафы

в пустующей ходят… щель на цепочке

Это уж осень: золотые шары

сунул конверт: «вам? почта»

«что бы это…» шарит «как всегда» очки

штемпель – захолонуло – сразу запотели

«так и знала» все темно… полотенцем вафельным

обтирался по утрам… в Крым еще хотели…

ржавчина окрасила (грузовик и выстрелы)

брусья эстакады – строили зека (когда-то)

в электричке душно – взяли бы да выстирали

всю эту толпу – сквозь туман закат

вот неярким парком толстый нос в ушанке

на крыльце по-прежнему крутятся хвосты

«света нет» «монтера нет» «срочно» «подождете»

век бы оставаться – уедем поскорей

СОЧИНИТЕЛЬ

куски идиот клеил реальности

вкривь-вкось – пейзаж на лицо —

лестницу на небо – вечер на утро —

радость на ужас – хохот на смех

а я оборачиваясь идет между

все примечая в солнце снегу

женщина голубь витрина медью

волосы – со смыслом просветы в толпе

прошла пролетел промахнуло проехало

шарфом губами веером перьев

и не успело – ветром смахнуло

что заставляет клеить и жить?

самоотверженно и – улыбаясь

ложку проносишь мимо лица

ни на монетку не ошибаясь

пальцы считать и считать без конца

помню вчера разговор электричкой

вдруг набежал из‐за сосен и дач

и развернувшись лодкой-моторкой

в снежное поле ушел по кривой

черная точка выросла волком

волк подбежал и виляет хвостом

и