- Ваша дочь спасла меня, мы помогли друг другу, - говорю Бурхану.

После того как он заканчивает молитву, решаю оставить супругов наедине, сказав, что хочу навестить своего «друга». Мне есть что сказать ему…

Мужчина, охраняющий Кадира, при моем приближении кивает мне и уходит, – видимо решив предоставить мне возможность остаться наедине с «другом». Чему я совсем не рада. Я и забыла насколько подавляет меня шейх. Забыла, насколько властная у него харизма. Замираю на пороге, завороженно уставившись на выпуклые мышцы груди и живота, которые напрягаются и расслабляются, пока Кадир дремлет, дыша глубоко и ровно, полусидя, привалившись к стене. Он обнажен по пояс, его грудь перебинтована. Неяркий свет углубляет бронзовый цвет кожи, мерцает на гладких могучих плечах. Не могу отвести взгляд от мощных ключиц, от поросли темных волос от соска до соска. Левое плечо тоже перебинтовано – видимо его еще и туда ранили. Но даже такой, беспомощный, в бинтах, Кадир выглядит опасным хищником, настолько мужественным по своей сути, что при одном взгляде на него у меня перехватывает дыхание.

Волна жара, проносится по всему телу, ошеломляя меня.

Надо взять себя в руки. Мне предстоит непростой разговор с шейхом. Но мозг отказывается соображать четко, слишком переполнен хаотичными мыслями, эмоциями.

Обхватываю себя руками, как всегда в моменты самых сильных переживаний. Стараюсь не смотреть на голую грудь шейха. Перемещаю взгляд на руки. Ведь они не относятся к анатомическим дета­лям, вызывающим бурные эмоции.

Но только не эти. Его руки, загорелые, с длинными пальцами, сильные, чувственные, вызывают непрошенные фантазии, о том, как дотрагиваются, гладят, ласкают.

- Ты так соскучилась по мне? – раздается хрипловато насмешливый голос, и я так пугаюсь, что делаю резкий шаг назад, врезаюсь в стену, больно ударившись спиной.

- Осторожнее, Виталия. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

- Я в порядке.

- Пришла навестить меня? Я тронут твоим вниманием. Забавно, правда? Совсем недавно я сам держал тебя в клетке. А теперь мы поменялись ролями.

Синие глаза горят огнем, скользят по моей коже, обжигают… Внутри растет безотчетное желание убежать отсюда. Мне начинает вдруг казаться, что платье, которая дала мне Талия, слишком облегающее…

- Ты дрожишь, словно птенец. Ты ведь понимаешь, что сейчас я не могу навредить тебе. Я, наверное, и на ноги то смогу подняться. Так почему ты боишься?

- Потянувшись к небольшому столику, шейх берет с блюда яблоко, надкусывает его. Смотрит на меня насмешливо. Понимает ведь, что здесь он и правда не правитель, а пленник. И все равно уверен в себе и захватывающе красив, мрачной, повелительной красотой.

- Я не боюсь, - делаю максимальное усилие, чтобы голос не дрожал.

- Смотришь на меня так, будто собираюсь тебя съесть. Говори, я устал ждать.

- Я поеду с тобой в твой дворец, как только ты оправишься и будешь готов к путешествию. Буду с тобой… сколько захочешь.

- Откуда такая покорность? Ты и правда удивила меня. Такого я не ожидал. Почему? Почему ты приняла такие решения. Только не говори, что испугалась, когда я едва не умер. Я не поверю. Это будет слишком жалкая ложь. Или может ты решила, что раз спасла меня, то я теперь твой должник? И сам отпущу тебя? Так вот, ты права. Я обязан тебе жизнью…

- Но?

- Но я тебя не отпущу.

- Я не буду лгать, шейх. Я не потому что испугалась за тебя… Хотя смерти тебе не желаю. Спасла… потому что и ты спас меня там, когда на меня напали. Но я устала бежать. Из-за меня погибли люди. Погиб твой дядя.

- Мой похотливый дядя, нанесший мне оскорбление тем, что похитил тебя.

- Да… но он твой родственник.

- Я не буду по нему скучать. 

- Я тоже… Но так больше нельзя. Я поняла, что будет если продолжу бороться с тобой. Ты всех убьешь. Эта семья… это поселение, эти чудесные люди… Мне они слишком дороги. Я не хочу, чтобы они пострадали. Ты можешь злиться, что они не оказывают тебе почести и держат тут.

- Нет, я не злюсь на это. Они меня лечат, дают кров, еду. Они и правда хорошие люди.

- У меня есть еще условие. Мой отец. Ты позволишь мне навещать его.

- Значит, по своей воле, ради удовольствия ты не хотела отдаться мне, но с готовностью жертвуешь собой ради других?

-  Да, жертвую! Какая тебе разница?

- Интересно.

- Так ты согласен или нет?

- Ты предлагаешь мне отличную сделку, красавица. Почему я должен отказаться? Я согласен.

- Хорошо… Тогда завтра я попрошу, чтобы во дворец отправили сообщение. Чтобы приехали за тобой. Как раз ты оправишься. Если можно…

- Что?

- Я бы попросила у тебя еще хотя бы сутки…

- Тебе тут так нравится?

- Да. Мне очень хорошо здесь, не знаю почему. Мне не хочется уезжать.

- Потому что со мной? Не торопишься выполнять условия сделки?

- Нет. Причина не в этом. Да и ты… ранен.

- Я удивлю тебя, если приблизишься.

- Нет, - отрицательно мотаю головой. – Мне пора. Я обещала помочь с ужином.

- Трусиха.

- Ты выглядишь очень грустной и задумчивой, - говорит Талия, внимательно разглядывая меня. Она проворно и искусно расставляет блюда со сладостями на подносе, разливает ароматный кофе по крохотным, изящным чашечкам. – Тебя расстроил твой друг Кадир? С ним все хорошо?

- Да он в порядке… И нет, он не расстроил меня. Мне просто немного грустно, что скоро уедем отсюда. Позволь я помогу тебе с ужином.

- Сейчас, только отнесу это Бурхану в кабинет. У него там пара друзей, они сегодня отдыхают от работы. Так что ужин будет поздним. Но если ты проголодалась…

- Нет, я надеялась на продолжение нашего разговора. Который прервали…

- Хорошо, - улыбается Талия.

* * *

Когда женщина возвращается, то начинает чистить овощи, а я помогаю ей. С замиранием сердца жду, когда же она продолжит свою историю.

- Как только я вспомнила о том, что у меня есть дочь, вспомнила адрес, где мы жили, я купила билет и поехала в Россию. Но выяснилось, что мой муж переехал, не оставив никому нового адреса… Я не сдавалась, продолжала поиски, делала запросы по месту его работы. Когда всё-таки смогла узнать где он живёт, прошло ещё два месяца. На седьмом месяце беременности я наконец поехала к нему, но он был не рад меня видеть. Он был в бешенстве, увидев мой живот. Обзывал меня шлюхой, последними словами…

Я понимала, что, наверное, он в чем-то прав. Даже не сердилась, что он не хочет принимать меня, понимала каково ему было, когда он искал меня и не мог найти. Мужу было сложно поверить в такую болезнь как амнезия, да еще такую долгую… Он говорил, что это все очень удобное оправдание. Был уверен, что у меня в Абу Даби возник спонтанный роман, а когда любовник наигрался и выкинул меня на улицу, то приползла к нему… Ведь арабы обожают блондинок, я на тот момент красила волосы в светлый цвет, вот как у тебя сейчас… Но арабы редко женятся на чужестранках. Я умоляла позволить увидеть свою дочь, но муж не разрешил. Сказал, что я никогда не увижу ее, а если попытаюсь, то будет только хуже… Начал запугивать меня, что может подбросить мне наркотики, что меня посадят и не выпустят из тюрьмы. Сказал, чтобы я забирала своего ублюдка в животе и больше никогда не появлялась на его пути.