- Буря близко. Это вопрос жизни и смерти. У нас час. Наше время тает с каждой минутой.

Это было трудно, и ужасно унизительно, я кряхтела и корячилась, несколько раз соскальзывала. Нафисе пришлось слезть и помогать мне. Наконец, у меня получилось. Девочка дала мне в руки поводья.

- Она умная, поедет за мной. Не нервничай, доверься ей. Другого выхода у нас нет. Я постараюсь ехать не быстро.

Я прижималась к крупу совсем как раненый шейх, даже подумала – может и меня надо было привязать. Но каким-то чудом я доехала, не свалилась, молясь всю дорогу, чтобы мы успели. Ветер усиливался, видимость падала, глаза резало от песка, я почти ничего не видела. Когда впереди вдруг показались черные ворота, до меня донесся отголосок крика Нафисы. Всего лишь одно слово.

- Дом!

Из-за ветра и песка я почти не вижу очертаний дома, куда меня тащит за собой Нафиса. Другой рукой девочка ведет лошадь, к которой привязан Кадир. На крыльцо выбегают какие-то люди, Нафиса говорит им что-то по-арабски, и они бросаются к шейху.

- Пошли, - тянет меня девочка. – Они позаботятся о нем. Не переживай.

- Я не переживаю, - стараюсь произнести это как можно более равнодушно. Но это ложь. Мне приходится выдержать нешуточную борьбу с собой, так хочется подойти к шейху, проверить жив ли он, дышит ли. Не могу понять, что такое со мной творится….

У самого порога, стоит нам только войти, нас встречает громким возгласом женщина в темно-синем платье, ее волосы растрепаны, а на лице – испуг.

- Нафиса! Я чуть с ума не сошла, девочка! Как ты могла так напугать нас?

- Прости мамочка, - ребенок бросается в объятия женщины, она присаживается на одно колено, прижимает девочку к себе, зарывается лицом ей в волосы.

- Я чуть с ума не сошла… Твой отец уехал тебя искать, теперь еще и о нем волноваться…

- Прости, прости, - глухо повторяет Нафиса, обнимая мать за шею. – Папа опытный, он справится, я знаю.

- Конечно справится, малышка, - кивает женщина. – Кого ты привела с собой? – поднимает взгляд снизу-вверх на меня.

Меня уже почти не удивляет, что и мать, и дочь говорят на моем родном языке. Наверное, это моя землячка, вышедшая замуж за бедуина. Не такая уж редкость.

- Она спасла меня, - тихо признается Нафиса, бросая на меня при этом очень красноречивый взгляд, умоляющий опустить подробности нашего знакомства. Конечно, я понимаю ее. Каково услышать матери, что взрослые мужчины сочли ее ребенка трофеем…

- Мы спасли друг друга, - улыбаюсь девочке.

- Ты русская? – взгляд женщины теперь еще более внимательно разглядывает меня, изучает.

- Да. А вы?

- Не будем обсуждать все это на пороге, - внезапно говорит женщина. – Вам надо вымыться и переодеться. Потом я накормлю вас.

Тут я вспоминаю о еде, которую с таким трудом добыла в шатре. Она не пригодилась, кажется, я потеряла ее, уронила с лошади, когда мы неслись сюда все быстрее, и у меня кружилась голова от непривычной высоты и тряски.

- С нами мужчина, - произношу, облизывая пересохшие губы. – Он шейх… Его зовут Кадир Шараф Эль Дин… Наверняка вы слышали о нем…

- Конечно. Он владеет этими землями. Мы живем близко к границе другого шейха… Мне не нравится твой рассказ. Чувствую, что ты многое не договариваешь… Но сначала вам надо позаботиться о себе. Разговоры подождут. О мужчине, которого вы привезли - позаботятся, неважно, шейх он или нет.

- Спасибо…

* * *

С каким наслаждением я залезла в приготовленную несколькими женщинами ванну! Смыла с себя кровь, пот и песок, вымыла волосы, вернув им привычную шелковистость. Каждая мышца тела ныла, представляю, что будет со мной завтра.

Вылезать не хотелось, лежала до момента, пока вода не стала совсем уж холодной.

Вздохнув, заворачиваюсь в толстое полотенце, на тумбе горкой сложена арабская одежда, ярко розовой расцветки – ее принесла одна из женщин.

Едва успеваю надеть джелабию – вбегает Нафиса. Она тоже вымылась, влажные черные волосы рассыпаны по плечам, от них на ее светло-голубом платье – мокрые разводы.

- Ты готова? Мама много вкусного приготовила.

- Не сомневаюсь, что твоя мама прекрасно готовит… Но я сначала хотела бы проведать шейха. Отведешь меня в нему?

- Почему ты так волнуешься об этом кочевнике? Почему веришь, что он шейх? Ты его любишь? – неожиданно засыпает меня вопросами девочка.

* * *

- Так странно слышать родную речь, - признаюсь, немного насытившись удивительно вкусными блюдами Талии.

Вроде бы простые, фасоль, кус-кус, немного мяса баранины, хотя к нему я не притронулась, мне не нравится ее вкус. Предпочитаю овощи. Мне вполне достаточно их и ароматного кус-куса со специями - потрясающ вкуснятина.

- Да, поверь, нам слышать ее не менее странно, - говорит женщина, внимательно меня разглядывая. – Расскажи немного о себе. Как ты здесь очутилась? Еще и рядом с шейхом. Ты его гостья?

В ответ я молчу и краснею, сказать, что меня похитили как вещь, потому что пожелали – у меня нет сил, мне почему-то ужасно стыдно. Да и шейха не хочу подставлять. От глупого вопроса Нафисы про любовь я ушла, начав разговор на другую тему. Перед ужином девочка и правда отвела меня к Кадиру, я убедилась, что за ним ухаживают. Его рану зашили, от вида раскуроченного кривого рубца, прямо под сердцем, мне стало нехорошо. Но главное – эти люди и правда старались помочь ему. Хотя и заперли его… за решеткой. Что-то вроде загона для животных. Принесли матрас, одеяло… Какая ирония! Шейх держал меня в тюрьме, а теперь сам находится в плену… Конечно, мне объяснили, что это лишь для безопасности. В доме сейчас одни женщины – им не комфортно находиться рядом с незнакомцем, не зная, что он сделает, на что способен.

- Прости, возможно, я задала слишком личный вопрос, - вздыхает Талия. – Не буду мучить тебя. Ты можешь рассказать, что хочешь. И умолчать о том, о чем считаешь нужным.

- Спасибо. Спасибо вам за все. За еду, за гостеприимство. За то, что помогли… шейху.

- Мы не могли бросить его умирать. Кем бы он ни был. Прости за то, что заперли его. Всего лишь меры предосторожности. Пожив здесь, понимаешь, какая хрупкая вещь доверие. И как легко его нарушить, предать, в мире где все продается и покупается…  

Талия произносит последние слова с огромной грустью, словно сама пережила нечто подобное. Предательство… Мне очень нравится эта женщина. Прямо-таки тянет к ней, чему не устаю удивляться. Я давно перестала искать в каждой женщине, что отнеслась ко мне по-доброму, мать.

- Отдохни, Виталия. Завтра мы еще поговорим, сегодня мне не по себе…

Догадываюсь, что она волнуется о муже. Места себе не находит, ведь на улице творится настоящий кошмар.