здесь трюк, который ты проделал в своем театре, – и, протягивая мне два пистолета, которые он прятал под своим бурнусом, он добавил, – пойдем, выбери один из этих пистолетов; мы зарядим его, и я выстрелю в тебя. Тебе нечего бояться, так как ты можешь отразить все удары.

Признаюсь, на мгновение я был ошеломлен; я искал какую-нибудь уловку и не находил ее. Все глаза были устремлены на меня, и ждали ответа с нетерпением.

Марабут торжествовал.

Бу-Аллем, понимая, что мои фокусы – всего лишь результат мастерства, рассердился, что его гостю так докучают, и принялся упрекать Марабута. Однако я остановил его, потому что мне пришла в голову мысль, которая, по крайней мере временно, избавила бы меня от этой дилеммы; затем я обратился к своему противнику:

–Ты знаешь, – сказал я уверенно, – что мне нужен талисман, чтобы быть неуязвимым, и, к сожалению, я оставил свой в Алжире.

Марабут засмеялся с недоверчивым видом.

– И все же, – продолжал я, – проведя шесть часов в молитве, я смогу обойтись без талисмана и бросить вызов твоему оружию. Завтра утром, в восемь часов, я позволю тебе стрелять в меня в присутствии этих арабов, которые были свидетелями твоего вызова.

Бу-Аллем, удивленный таким обещанием, снова спросил меня, серьезно ли это предложение и следует ли ему пригласить компанию на назначенный час. Получив мое согласие, они договорились встретиться перед каменной скамьей на Рыночной площади.

Ночь я провел не в молитвах, как можно было бы предположить, а около двух часов, я обеспечивал себе неуязвимость; затем, удовлетворенный результатом, я крепко заснул, потому что ужасно устал.

К восьми часам утра мы позавтракали, наши лошади были оседланы, и наш эскорт ожидал сигнала к отъезду, который должен был состояться после знаменитого эксперимента.

Никто из гостей не отсутствовал, да и вообще их было очень много.

Пришло много арабов, создавая толпу.

Пистолеты были вручены мне; я обратил внимание на то, что вентиляционные отверстия были чисты, и Марабут положил порядочный заряд пороха. Среди предложенных пуль я выбрал одну, которую открыто вложил в пистолет.

Араб следил за всеми этими движениями, ибо на карту была поставлена его честь.

Мы проделали то же самое со вторым пистолетом, и наступил торжественный момент.

Торжественным он казался всем, и зрителям, которые не были уверены в этом, и г—же Гуден, тщетно умолявшей меня отказаться от этого трюка, ибо она боялась результата, и мне тоже, ибо, поскольку мой новый трюк не зависел ни от каких приготовлений, сделанных в Алжире, я боялся ошибки, предательства, не знаю чего именно.

И все же я стоял в пятнадцати шагах от шейха, не выказывая ни малейшего волнения.

Марабут немедленно схватил один из пистолетов и, когда я подал знак, тщательно прицелился в меня. Пистолет выстрелил, и пуля оказалась у меня между зубами.

Еще более разъяренный, чем когда-либо, мой соперник попытался схватить другой пистолет, но …

Мне удалось добраться до него раньше него.

–Ты не можешь причинить мне вреда, – сказал я ему, – но теперь ты увидишь, что моя цель опаснее твоей. Посмотри на эту стену.

Я нажал на курок, и на недавно побеленной стене появилось большое пятно крови, точно в том месте, куда я целился.

Марабу подошел к нему, окунул палец в кровь и, поднеся его ко рту, убедился в реальности происходящего. Когда он обрел эту уверенность, его руки упали, а голова склонилась на грудь, как будто он был уничтожен.

Было очевидно, что в данный момент он сомневался во всем, даже в том, что он был прав.

Зрители поднимали глаза к небу, бормотали молитвы и смотрели на меня с каким-то ужасом.

Эта сцена была триумфальным завершением моего выступления. Поэтому я удалился, оставив публику под впечатлением, которое произвел сам. Мы простились с Бу-Аллемом и его сыном и пустились в галоп.

Трюк, который я только что описал, хотя и очень любопытен, но его легко приготовить. Я дам вам его описание, объяснив при этом, сколько хлопот он мне доставил.

Как только я остался один в своей комнате, я достал из своего пистолетного футляра, без которого я никогда не путешествую, форму для пуль.

Я взял карточку, загнул четыре края и таким образом сделал нечто вроде корыта, в которое положил кусочек воска, взятый с одной из свечей. Когда он расплавился, я смешал с ним немного сажи, которую получил, положив лезвие ножа на свечу, а затем пустил эту композицию в форму для пуль.

Если бы я дал жидкости совсем остыть, шар был бы полон и тверд; но примерно через десять секунд я перевернул форму, и части еще не застывшего воска вытекли, оставив в форме полый шар. Эта операция такая же, как и при изготовлении конусов, толщина наружной поверхности зависит от времени пребывания жидкости в пресс-форме.

Мне нужен был второй шар, который я сделал гораздо более твердым, чем первый; я наполнил его кровью и прикрыл отверстие куском воска. Один ирландец как-то научил меня брать кровь из большого пальца, не чувствуя боли, и я воспользовался этим приемом, чтобы наполнить свою пулю.

Пули, приготовленные таким образом, имеют необычайное сходство со свинцом и легко принимаются за этот металл, если смотреть на них с близкого расстояния.

При таком объяснении трюк будет легко понятен. Показав зрителям свинцовую пулю, я поменял ее на свой полый шар и открыто вложил последний в пистолет. Плотно прижатый комок, распадался на мелкие кусочки и не мог коснуться меня на том расстоянии, на котором я стоял.

В тот момент, когда прозвучал выстрел, я открыл рот, чтобы показать свинцовую пулю, которую держал в зубах, в то время как другой пистолет содержал пулю, наполненную кровью, которая, разбившись о стену, оставила свой отпечаток, хотя воск разлетелся на атомы.

Неудивительно, что после таких выступлений успех Робер-Гудена был полным. Арабы потеряли всякое доверие к Марабутским "чудесам", и таким образом опасное тлеющее пламя недовольства французами было полностью задушено. – РЕДАКТОР.

Раскрытие обмана спиритизма (Дэвид П. Аббот)

Вопрос о том, возможно ли общение с ушедшими, здесь не обсуждается. Последующие эпизоды, основанные на хорошо проверенном опыте, просто иллюстрируют то, что уже давно известно экспертам по ловкости рук – что большинство "медиумов", "астрологов", "читателей мыслей" и им подобных могут быть признаны мошенниками. Их жертвы озадачены, а иногда и побеждены спиритуализмом, который сводится либо к трюкам, которые знакомы всем "фокусникам", либо к психологии обмана.

Методы доктора оккультных наук

Не так давно