Мне стало интересно, о чем он думал, когда смотрел на них, и я с наслаждением стала размышлять на эту тему, при этом делая вид, что слушаю рассказы леди Понсонби о ее путешествиях по Франкии.

Пока она нас развлекала, опершись на свою трость, в группе позади меня Лэнгдон передавал поднос с бутербродами с лососем и сливочным сыром. Его взгляд задержался на Ларе. Я подавила ухмылку, потянувшись за второй порцией. Вскинув бровь, Лэнгдон посмотрел на меня: я не могла понять, привлекло ли его внимание мое выражение лица или выбор блюда. Я нахмурилась и отвернулась, чтобы от смущения не заерзать на месте.

– Только не оборачивайтесь все сразу, леди, – прошептала Понсонби, подавшись вперед, – но лорд Марвуд все время смотрит сюда. И я не думаю, что он хочет проверить, есть ли у нас бутерброды. – Она приподняла брови. И хотя само движение было едва заметным, ее глаза так расширились, что по своему смыслу это можно было приравнять к подмигиванию Эллы.

Глядя поверх бокала, я сделала глоток вина.

И конечно, я увидела пару серебристых глаз, направленных в нашу сторону. Опираясь на локоть, Бастиан лежал на спине, одна нога выпрямлена, другая подогнута – на первый взгляд, он был спокоен, но смотрел на меня он совсем не спокойно.

Говорят, что взглядом можно убить…

Сейчас был скорее тот случай, когда взглядом можно трахнуть.

У меня были большие неприятности. Соблазнительные, трепещущие, постанывающие неприятности.

Я осушила бокал вина и потянулась за веером: внезапно щеки стали горячими.

– Бедная Лара, – продолжала леди Понсонби, – не знаю, о чем думала Ее Величество, когда выбрала для него вас. Он смотрит на вас так, словно хочет… Ох! – Она покачала головой, сжав в руках изумрудное ожерелье, которое теперь прекрасно подходило к ее покрасневшему лицу. – Сделать с вами непристойные вещи. И прямо у нас на глазах!

Непристойные вещи. О да, пожалуйста. Я закусила губу.

Лара рассмеялась и отмахнулась от опасений Понсонби.

– Он никогда не вел себя со мной неподобающим образом. Уверена, вы ошибаетесь, – при этих словах Лара украдкой взглянула на меня. Леди Понсонби ошиблась насчет того, кого Бастиан имел взглядом, но со стороны Лары должно быть видно, что он смотрит на меня.

Тем временем я не сводила глаз с леди Понсонби, словно она внезапно стала самым интересным человеком в мире.

Она продолжала:

– Что я могу сказать – слава небесам! А вы слышали о его ужасной репутации? Кто он такой? Что он натворил? Безжалостный убийца.

Было трудно сдержать вздох, который норовил вырваться из меня. Очередная чушь Рассветного Двора о Бастиане.

Две молодые дамы, сидевшие с нами, широко распахнули глаза и подались вперед. Это были те самые две подружки, которые шептались и смеялись надо мной в тронном зале. Милые девушки, правда, довольно-таки легкоуправляемые. А леди Понсонби как раз была не прочь кем-нибудь поуправлять.

Стараясь не закатить глаза, я взяла с подноса ближайшее пирожное и, откусив его, откинулась на подушки.

– Разве вы не знаете? Он убил своего отца.

Зевок. Я так и знала, что это начнется. Мы с Эллой обменялись ухмылками, и я доела пирожное. Лимон и мак – одно из моих любимых сочетаний. Вкусное и не такое кислое, как выражение лица у леди Понсонби.

Лара поджала губы.

– Не уверена, что нам стоит повторять беспочвенные слухи. Эту историю мы уже все слышали.

– Да, но знаете ли вы, что после этого он еще обезглавил женщину?

Лара вскинула брови, и хотя она придала своему лицу спокойное выражение, ее удивление успели заметить. Она не слышала об этом, так же как и я. Я взглянула на Эллу, которая лишь слегка покачала головой.

– И не просто женщину, – леди Понсонби сжала маленькую ручку в кулак и потрясла им в воздухе, явно подбадриваемая нашим безраздельным вниманием, – а принцессу.

Одна юная леди ахнула:

– Что?

– Нет! Не может быть! – воскликнула другая, глядя на леди Понсонби и прижимаясь к ее груди.

– Я знаю из достоверного источника. Это была дочь самой Королевы Ночи, и он убил ее прямо во дворце. Была попытка переворота несколько лет назад. Его отец был как-то замешан, – она махнула рукой, – не знаю, как. Но этот лорд Марвуд казнил его, а потом и принцессу. Он готов на все ради своей королевы. На все. Запомните мои слова. – Она выдержала взгляд Лары и торжествующе кивнула. – Этот мужчина опасен. Он не знает пощады. Самое ужасное существо из всех, что ходят по этой земле. Любые отношения с ним должны быть сугубо деловыми, иначе страшно подумать, каким будет ваш конец.

Отсечение головы, принцесса, переворот. Все это меньше всего походило на мелочные сплетни Рассветного Двора и больше напоминало правду. Ощущение покалывания, граничащее с онемением, распространилось по моим щекам.

Неужели он действительно совершил все эти вещи? Звучало отрезвляюще.

А я не хотела быть трезвой.

Я осушила еще бокал вина и наполнила новый почти до краев, после чего передала бутылку Ларе. Она была такой бледной, что казалось, ей вино не помешает. Неужели и мои щеки стали такого же пепельного оттенка?

Нужно больше сахара. Я потянулась к маленькому круглому кофейному пирожному на подносе между мной и группой позади нас.

Лэнгдон поймал мой взгляд и снова поднял бровь, когда мои пальцы схватили маленькую кофеиновую вкусняшку.

– Вы уверены? – небрежно спросил он, словно ответ – что-то само собой разумеющееся.

Поморгав, я внимательно посмотрела на пирожное: вдруг на нем муха или еще что-то, чего я не заметила.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, очередное пирожное после всех бутербродов и булок, что вы уже съели небрежно спросил он, – он усмехнулся, и я не могла не заметить, как его взгляд скользнул по моему телу к изгибу живота. – Вы хотите носить эльфийскую одежду, леди Кэтрин, но нельзя и пирожное съесть, и в платье влезть. Хотя, глядя на вас, думаю, вас это не смущает.

Замерев, я молча смотрела.

Я понятия не имела, как леди должны вести себя в такой ситуации. Только закрыв рот, я поняла, что все это время он был открыт. Грудь сдавило, словно там застряла вся еда, которую я съела, и я усиленно глотала, пытаясь протолкнуть обратно этот ком. Моя шея пылала.

Разговоры вдалеке продолжались, но то, что я их слышала, означало, что вокруг все замолчали. Должно быть, все смотрели на меня и думали, что Лэнгдон прав.

Тем временем он пожал плечами и отхлебнул вина.

Мои ресницы дрогнули, когда я