Я удивился.

Видишь ли, в данном случае я обращаюсь к тебе как к человеку компетентному, — сказал Андрей, присаживаясь на мою койку.

Я сделал протестующий жест.

— Ну все равно! В общем, ты изучил все их женские штуки, ухищрения и повадки. А я, понимаешь, как-то подзапустил в своей жизни этот момент. Не было времени, что ли, черт его знает…

К моим обязанностям на полярной станции прибавилась, таким образом, еще одна: я стал тайным советником и консультантом по любовно-поэтическим делам!

Признаюсь, меня огорчал и возмущал скудный набор эпитетов, которыми располагал мой друг.

— Вот ты пишешь «карие». Темно-карие, светло-карие… Слабо это. Бедно. У нее янтарные глаза! — втолковывал я Андрею. — Цвета темного янтаря! А волосы — светлого янтаря. Вот сочетание!

— Янтарные? — переспрашивал Андрей с растерянным видом. — Да, да, именно янтарные! Спасибо тебе!

— Но о девичьих глазах, брат, писали уже миллион раз. Ты обрати внимание на брови. Вот что характерно для нее! У Лизы умные брови! Такие спокойные, прямые…

— Умные, прямые, — повторял за мной Андрей.

Долгими вечерами толкуя о прямых бровях и темно-янтарных глазах, я и сам по-новому увидел Лизу. Конечно, она была хорошенькая и очень милая. Но я как-то прозевал это, потому что привык видеть в Лизе девчонку с торчащими рыжими косичками, подругу детства, почти сестру. Сейчас отблеск чужой любви упал на нее и волшебно преобразил в моих глазах.

Понятно, я от всей души желал, чтобы они поженились, Андрей и Лиза, лучшие мои друзья. И все же иногда немного грустно становилось на душе. До сих пор дружба поровну разделялась между нами троими. Однако на двоих да еще на одного старой дружбы могло уже и не хватить. Сложная арифметика, и довольно грустная!

Но что бы там ни было, я честно трудился для пользы друга. Того и гляди, думал я, на Большую землю вдогонку за перелетными птицами помчатся любовные радиограммы Андрея.

Но до этого не дошло. Андрей не пожелал возвещать о своих чувствах на весь свет, выходить в эфир с любовным объяснением.

— Тут, знаешь, надо осторожно, планомерно, — пояснял он шепотом. — С глазу на глаз.

При этом он многозначительно похлопывал ладонью по своим стихотворениям. По-видимому, все же возлагал на них какие-то надежды.

Глава четвертая

ТРИ ФЛАКОНА САБИРОВА

Но мы не застали Лизу, когда вернулись с мыса Челюскин. Лиза была на практике, на какой-то новостройке.

Это было досадно. Мы, признаться, уже разбаловались — привыкли к тому, что она всегда встречает нас в Москве на аэродроме. И наша комната без нее выглядела неуютной. А чай? Разве так полагалось заваривать праздничный чай в день возвращения зимовщиков из Арктики?

— Безобразие! — бурчал я, следя за тем, как Андрей толстыми кусками нарезает колбасу. (Он совсем не умел нарезать колбасу.) — Нашла, видишь ли, время по новостройкам своим раскатывать. Тут вон какая карусель закручивается с перелетными птицами! Нам ободрение, поддержка нужны. А она…

Я покосился на Андрея и замолчал. Лицо моего друга было печально и замкнуто. Ободрение, поддержка! И вечно я что-нибудь брякну вот так невпопад!

Раздался стук в дверь, негромкий, но настойчивый.

— Разрешите? — вежливо спросили за дверью.

— Да, да, пожалуйста!

Дверь отворилась, и в комнату, прихрамывая, вошел молодой человек небольшого роста, но очень коренастый, в плотно облегавшем морском кителе.

Смуглая кожа, с чуть проступавшим под ней румянцем, была туго натянута на могучих, как бы каменных скулах. Казалось, они подпирают снизу глаза и делают прищур их еще более узким. Над верхней губой чернели коротенькие, подбритые по-модному усики.

— Не узнаете? — спросил моряк, дружелюбно улыбаясь. — Сабиров. С «Ямала». Второй помощник капитана…

Узнать было, конечно, нелегко. Члены команды «Ямала» в дни эвакуации выглядели на одно лицо: усталые, худые, заросшие многодневной щетиной.

Впрочем, я запомнил Сабирова. Ему повредили ногу при катастрофе, и товарищи вели его под руки. Меня удивило, что он брел по льду согнувшись, придерживая что-то локтем за пазухой.

Сейчас второй помощник был чисто выбрит, имел бодрый, веселый вид.

— Сабиров? — сказал Андрей, припоминая. — Это вы пререкались с пилотом, требовали уложить вас так, чтобы не трясло, а он сказал: «Боится толчков, точно стеклянный»?

— Правильно! Я и был стеклянный.

Посетитель осторожно вытащил из оттопыренных карманов кителя три небольших флакона, до половины наполненных водой.

— Не простая вода, — предупредил он. — Из Восточно-Сибирского моря! — и с некоторой торжественностью поставил флаконы среди вороха писем на стол.

— Да вы присаживайтесь, не стесняйтесь, — сказал Андрей, приглядываясь к посетителю. — Ведь вы казах, судя по наружности?.. Никогда не видел казаха-моряка.

Сабиров деликатно, бочком, подсел к столу.

Да, он казах, родился в Акмолинске[4]. Дед его, бывший погонщик верблюдов, был очень удивлен, когда ему сказали, что внук решил стать моряком. Казах хочет стать моряком!

«Оглянись, Сайт, — требовал он. — Что видишь вокруг? Степь. Десятки дней надо ехать степью, чтобы добраться до ближайшего моря. Наше ли, казахов, дело водить по морям корабли?»

«Но Казахстан — это часть Советского Союза, — почтительно возражал деду Сайт. — Ты ведь знаешь, что Советский Союз — морская держава. Казах — гражданин великой морской державы. Почему бы казаху не водить корабли?»

В ответ на ворчливые ссылки на историю, на то, что испокон веку не бывало еще казахов-моряков, внук только пожимал широкими плечами: ну что ж, он, Сайт, значит, будет первым в истории казахом-моряком, только и всего!

Впрочем, когда упрямец, закончив в Ленинграде мореходное училище, совершил свое первое кругосветное плавание и приехал в гости к деду, старик смягчился.

Усевшись на полу на коврах и маленькими глотками отхлебывая чай из плоских чашек, родичи слушали моряка, с. удивлением покачивали головами. Подумать только: он обошел вокруг земли! Тайфун вертел его в страшной водяной карусели, и туманы стеной смыкались перед ним!

Деду Сайт привез поющую раковину, купленную в Коломбо. Весь вечер бывший погонщик верблюдов просидел на почетном месте в своем праздничном халате, держа раковину в руках и поднося попеременно то к одному, то к другому уху. Внутри удивительного подарка был спрятан негромкий мелодичный гул, как бы отголосок далекого прибоя.

Заботливо завернутая в пестрый халат поющая раковина осталась под Акмолинском, а молодой штурман дальнего плавания продолжал плавать под южными широтами.

Наконец судьба моряка бросила Сайта из-под тропиков далеко на север, за Полярный круг. Сухогрузное судно «Ямал», на котором казах-моряк шел вторым помощником, поднялось Беринговым проливом и двинулось на запад. Неблагоприятная ледовая обстановка помешала плаванию. Льды потащили «Ямал» на северо-запад, примерно по тому пути, на котором