не смог войти или выйти. Мы забаррикадировались внутри и сбились погреться у камина. Роуз зажгла несколько старых свечей, чтобы осветить комнату. Даже в темноте я вижу, как Лили дрожит. Трикси сидит возле нее, завернувшись в одеяло и смотря в огонь. Нам нечего пить или есть, но я сомневаюсь, что у кого-то есть аппетит. Никто словно не хочет признавать, что здесь происходит, как будто если мы не будем об этом говорить, мы сможем притвориться, что это не так. Бабушка с отцом мертвы, Нэнси исчезла. Либо она сделала что-то очень плохое, либо, боюсь, что-то очень плохое случилось с ней.

Последнее, что помнит Трикси, это как она пила чай – который, как мы знаем, был смешан со снотворным моей матери – и как Лили накрыла ее пледом на подоконнике.

Она не помнит, что была в чулане.

Или как там оказалась.

Или кто ее там запер.

Или с кем она там была.

Трикси лишь знает, что заснула на подоконнике, а проснулась в коридоре. Я знаю, что для нее лучше не помнить произошедшего с ней, но нас это расстраивает и пугает. Я вспоминаю прошлый вечер, когда мы сидели за столом, шутили о том, кто как убил бы человека, чтобы не попасться. Роуз сказала об инсулине, вколотом между пальцами ног. Похоже, у кого-то возникла такая же идея.

Мне не верится, что это происходит на самом деле, и я не могу понять, кто может ненавидеть мою семью настолько, чтобы все это делать. Я оглядываю комнату. У каждого была причина разозлиться на бабушку из-за завещания. Моя мать и Лили долго ненавидели отца после развода, но никто здесь не хотел бы навредить Трикси. Наверняка в этом я права?

Электричество включается снова, заставляя нас подпрыгнуть, и свет заливает комнату.

– Ну, это хороший знак, – говорит Лили.

– Неужели? – отвечает Роуз, а затем снова осматривает Трикси, убеждаясь, что она правда в порядке.

Я не могу не заметить пистолет в коричневой сумке Роуз, когда она спаковывает свои вещи, и не только я одна. У Трикси глаза круглые, как блюдца, а лицо будто отображает вопросительный знак.

– Зачем тебе пистолет, тетушка Роуз? – спрашивает она.

– Ты же говорила, он в другом месте, – говорит Лили.

Роуз вздыхает: – Был, но после случившегося я чувствую себя безопаснее с ним. – Она поворачивается к Трикси. – Иногда ветеринарам нужны пистолеты. Вероятно, они похожи на те, что ты видела по телевизору – потому что это правда – но ветеринары используют их для других вещей. Это очень грустно, но если животное в очень плохом состоянии…

– Ты его застреливаешь? – спрашивает Трикси.

– Инода. Но только если нет другого выхода… если животное очень страдает.

– А кого-то из нас ты бы пристрелила, если бы мы очень страдали? – спрашивает Трикси с намеком на иронию.

– Надеюсь, нам не доведется узнать ответ на этот вопрос. Тебе нужно отдохнуть. Мы уедем как только наступит отлив. С тобой все будет хорошо, обещаю.

Трикси пытается изобразить улыбку, но получается ненадолго. Она достаточно взрослая и умная чтобы понимать, что мы не все рассказали ей о произошедшем.

Роуз направляется к выходу из гостиной.

– Куда это ты? – спрашивает Лили испуганно.

– Я вернусь через минуту. Я хочу кое-что проверить.

– Хочешь, я пойду с тобой?

Роуз долго на него смотрит, но затем уходит, не ответив, что, полагаю, само по себе является ответом. Мы сидим молча у потрескивающего костра. Тени пляшут на стенах и наших лицах, мысли в наших головах такие громкие, что я почти их слышу. Через несколько минут Конор тоже собирается выйти. Я следую за ним, наблюдая с порога, и вижу, как он стоит рядом с Роуз в коридоре.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Нет. Конечно, нет, – шепчет Роуз в ответ. – Мне легче держать пистолет при себе, а этого я никогда не ожидала сказать, учитывая, как я их ненавижу. Я пришла забрать ключ от чулана, – говорит она, похлопывая по карману джинсов. – Мне кажется, это универсальный ключ. Если я права, мы можем запереться в гостиной до отлива. Кто-то пытался убить Трикси, я уверена, и я не думаю, что все кончено.

– Думаю, ты права. Но кто? И зачем?

– Я не знаю. Но пока мы это не выясним, мы все в опасности, – говорит Роуз.

– Это началось с бабушки, поэтому наверняка это был кто-то разозленный на нее. Не думаю, что причина только в завещании. Кто-то разнес ее мастерскую в поисках чего-то, так что я полагаю, кто-то не хотел, чтобы она писала последнюю книгу об этой семье. Кто-то, у кого есть секрет.

– У всех нас есть секреты, – говорит Роуз.

– Да, но мы не убиваем людей, чтобы их сохранить.

Роуз бросает на него странный взгляд при этих словах, но Конор слишком занят своими мыслями, чтобы это заметить.

– У кого был мотив убить Фрэнка? – продолжает он. – И зачем кому-то пытаться убить Трикси? Может, она что-то видела вчера, когда спустилась и обнаружила тело бабушки? Что-то, способное выдать убийцу?

– Кто бы это ни был, им нравится все убирать с глаз долой, – говорит Роуз, глядя на чулан.

Конор открывает дверь чулана немного шире. На ней лесенкой, отмечающей наш рост, написаны наши имена и возраст. Я могу прочитать три верхних.

Дейзи, 13 – 5 футов, 1 дюйм

Роуз, 10 – 4 фута, 10 дюймов

Лили 9–4 фута, 3 дюйма

Это единственное место в пространстве и времени, где я была выше их.

– По крайней мере мы знаем, куда делись тела, – говорит Конор. – И это объясняет, почему Поппинс скреблась в дверь. Она никогда не могла вынести разлуки с бабушкой ни на минуту.

Роуз захлопывает дверь чулана и запирает ее.

– Я не хочу больше видеть, что внутри. И не хочу об этом говорить.

Они направляются обратно к гостиной и я отступаю от двери. Я не знаю, почему, но я рада, что они меня не заметили. Мне кажется, что мне недостает кусочка пазла, и все сложнее понять, кому можно верить.

Теперь всем страшно, и не зря.

Кто-то убивает Даркеров один за другим.

И я боюсь, это лишь дело времени до того как это случится снова.

Двадцать три

31-е октября 02:40 – меньше четырех часов до отлива

В гостиной Трикси с Лили прижимаются друг к другу на диване, пытаясь согреться. Роуз вставляет ключ из чулана в дверь гостиной и оказывается права – это ключ