– Посмотри на это! – Мать размахивала планшетом, как оружием, ее лицо раскраснелось от возмущения. «Порно принцессы – праздник».

– Какая ужасная аллитерация. Я ждала большего от «Дейли Ньюс», – ответила Сэм более непринужденно, чем чувствовала на самом деле. Роберт рассерженно зашипел.

– Саманта! – Аделаида ударила кулаком по столу, напугав всех. Даже пылинки, плывущие в утреннем солнечном свете, казалось, вздрогнули от шума. – О чем ты думала, когда позволила поймать себя полуголой?

– Я была полностью одета! – По крайней мере, технически. – Кроме того, мы всего лишь целовались. Множество наших предков поступали куда хуже – заводили связи с фрейлинами или лакеями. И это в законных-то браках!

– Да, но им хватало ума не попадаться фотографам. – Мама с отвращением отодвинула от себя планшет.

– Только потому, что фотографию тогда еще не изобрели.

Взгляд Сэм упал на сотни комментариев, тянувшихся под статьей. Может, журналисты и делали в заголовках акцент на принцессе, но читатели в основном сосредоточились на Маршалле. Сэм стало не по себе.

Некоторые комментарии были до тошноты расистскими.

Маршалл был прав, когда говорил, что основной удар придется на него.

Королева Аделаида стиснула зубы.

– Что на тебя нашло, когда ты разрешила гостям оставить при себе телефоны? Нельзя доверять такой толпе. Особенно если собираешься целоваться с Маршаллом Дэвисом – подумать только!

– Что ты имеешь против Маршалла? – Сэм подумала о комментариях и в ужасе ахнула. – Это потому, что он афроамериканец?

Она увидела мимолетное выражение согласия на лице Роберта Стэндиша и пожалела, что не может влепить снобу пощечину.

– Саманта. Конечно, нет, – ответила мать, пораженная и явно обиженная. – Меня беспокоит его репутация. Он слишком дикий и безрассудный. И всегда тусуется со знаменитостями, – добавила она с легким презрением. Аделаида никогда не понимала людей, предпочитающих жить в центре внимания, тогда как Вашингтоны делали это только из чувства долга.

Сэм нахмурилась.

– Если ты его не одобряешь, то почему внесла в список потенциальных мужей Беатрис?

– Помимо прочего, Маршалл – очень завидный молодой человек. Оранж – одно из самых богатых и густонаселенных герцогств в стране. И ты знаешь, что монархия никогда не пользовалась особой популярностью на Западном побережье, – сухо сказала мама. – Было бы разумным шагом привести кого-то из Оранжа в королевскую семью. – Она вздохнула. – Но я никогда не ждала, что Беатрис влюбится в Маршалла. Всем было совершенно ясно, что они слишком разные.

Сэм сжала резные подлокотники своего стула.

– Так, понимаю, это означает, что ты хочешь, чтобы я перестала с ним встречаться? – Она пыталась говорить безразлично, но резкость голоса ее выдала.

Роберт прочистил горло с тем самым тихим покашливанием, что всегда действовало Сэм на нервы.

– Напротив, – ответил он, впервые подав голос. – Мы проконсультировались с командами по связям с общественностью и решили, что лучше всего подтвердить отношения между вами и Его светлостью. Это поможет нам представить случившееся не как скандал, а как грубое вторжение в личную жизнь двух влюбленных молодых людей.

– Вы… что?

– Единственный способ спасти ситуацию – подтвердить отношения.

Сэм мысленно вернулась к прошлой ночи – к тому глупому, опрометчивому поцелую. Почему она вообще решила, что это хорошая идея?

– Его светлость останется в столице, – говорил Роберт. – Вы несколько раз появитесь на публике; поужинаете в престижных ресторанах – тех местах, где люди сделают тайком ваши фотографии и разместят их в интернете. Больше никаких публичных проявлений привязанности, кроме держания за руку, – строго добавил он. – А затем, в следующем месяце, вы поедете в Оранж на ежегодное празднование Дня присоединения. Ее Величество также будет присутствовать, поскольку исполняется сто пятьдесят лет со дня вступления Оранжа в Объединенное королевство.

Сэм провела рукой по волосам; те все еще кучерявились и пахли хлоркой.

– Дело в том, что мы с Маршаллом только начали встречаться. Я не могу в одночасье превратить наш роман в серьезные отношения.

– Зато я могу, – твердо сказала королева Аделаида. – Я только что разговаривала по телефону с дедушкой Маршалла, герцогом. Он не меньше меня расстроен этими фотографиями. Все решено. – И она кивнула, как бы говоря: «Вот и все».

– Не знаю, захочет ли Маршалл, чтобы я поехала с ним в Оранж…

Возможно, они условились вести себя как парень и девушка до свадьбы, но Сэм не была уверена, что Маршалл будет чувствовать теперь, когда семьи взялись устраивать их отношения.

– Думаю, он согласится, когда с ним поговорит его дедушка.

Сэм уловила подтекст слов Роберта. «Ваши чувства по этому поводу несущественны. Вы оба сделаете, как вам говорят, ради блага Короны».

– Мы не можем позволить себе негативные отзывы, – добавил он. – Вам нужно убедиться, что с Его светлостью все пройдет гладко – по крайней мере, до свадьбы. После этого вы, конечно, вольны расстаться. – Роберт натянуто улыбнулся. – Мы просто опубликуем заявление, что ничего не вышло, но вы остаетесь друзьями.

Он явно предполагал, что ее отношения с Маршаллом не продлятся долго. Сэм жутко раздражало, что придется подтвердить его правоту.

– Хорошо, я прослежу, чтобы мы продержались вместе до свадьбы. Не дай бог что-нибудь омрачит важный для Беатрис день, – саркастически протянула Сэм.

Глаза мамы вспыхнули.

– Саманта, Беатрис никогда не приманивала прессу, как ты вчера вечером.

– Извини, что я не такая идеальная, как она, – отрезала Сэм.

– Идеальная? – повторила мама. – Я прошу лишь вести себя приемлемо. Дафна Дейтон выросла не во дворце, но лучше понимает правила, чем ты!

– Тогда, может, мне стоит попросить Дафну научить меня, как быть принцессой!

Королева Аделаида поджала губы. Когда она наконец заговорила, ее речь была холодной и без интонаций.

– Я ожидала от тебя большего, Сэм. А знаешь, кто еще? Твой отец. Ему было бы стыдно за твою вчерашнюю выходку.

Сэм встала, так сильно оттолкнув стул, что тот едва не опрокинулся.

– Что ж, извини, что я так эпично облажалась.

Вышло по-ребячески, но она не удержалась и хлопнула дверью, когда выскочила из кабинета мамы. Хрустальные люстры в коридоре задрожали в ответ, осколки света запрыгали по стенам.

Как бы отец отреагировал, окажись он здесь прямо сейчас?

«Привет, детка. Я тебя люблю, – сказал бы король, как только Саманта вошла бы в его кабинет. – Не хочешь рассказать мне, что случилось?»

Папа позволил бы ей объяснить, не прерывая и не относясь к ее словам снисходительно. Даже когда Сэм была маленькой, отец всегда находил для нее время, с предельной серьезностью выслушивал ее детские печали. И сейчас, вместо того чтобы диктовать условия, он бы спросил: «Как думаешь, мы можем это исправить?» И они бы вместе нашли решение.