было, развращает он старую.

— Да какая же ты старая, баб Маш, — хохотнул Штамп. — Ты ещё о-го-го, — потряс он кулаком в воздухе, а Настя снова рассмеялась своими колокольчиками.

— Иди за стол, не смущай бабку, — отмахнулась от него тряпкой баба Маша. — Настя, ты чего там копаешься, или тебе Сумрак приглянулся?

— А что если и так? — покраснев, ответила красавица и, поставив ещё пару приборов на стол, быстро покинула дом.

— Чего это вы её так, баб Маш? — спросил Штамп.

— А нечего тут жопой крутить, — забормотала бабка. — Понравился мужик, надо брать, а не ходить вокруг, пока голова не поседеет.

— Эдак вы её никогда замуж не выдадите, — с философским видом высказал Штамп.

— Это кого вы тут замуж выдаёте? — в дом зашёл Гарпун. — Уж не ту ли красавицу, которая плачет сидит за сараем?

— Как плачет? — подскочил я и сразу направился к выходу.

— Ой, да нечего над ней прыгать, побольше поплачет, поменьше посцыт, — буркнула мне баба Маша в спину.

Но я уже не слушал, что с неё взять, старуха. Хоть и вытащила меня из болезни, вот только несправедлива она к девке. Ну нельзя же так.

Настю я нашёл там, где и сказал Гарпун, она сидела за сараем на бревне и закрывала лицо руками, а плечи её периодически вздрагивали. Я подошёл и молча сел рядом.

— Вам нравятся плачущие женщины? — посмотрела она на меня красными глазами.

— Вовсе нет, — ответил я глядя вдаль. — Я вроде как успокоить пришёл, ну раз не нужен, пойду тогда.

— Постойте, — остановила меня она. — Посидите со мной немного.

— Это запросто, — присел я обратно.

— Зачем она так меня? — успокоившись и немного помолчав, спросила Настя. — Я же ей ничего плохого не сделала.

— Дело не в этом, — подумав ответил я. — Это называется старость. Старики всегда всем недовольны. Нужно просто внимания не обращать.

— Да она всем подряд рассказывает, что меня падальщики попортили, — разозлилась она, а я сидел и боялся на неё посмотреть, потому что опять дар речи потеряю. — Я так никогда себе жениха не найду.

— Не нужно никого искать, — сказал я и встал с бревна. — Я тебя заберу, — ляпнул я, а чтобы она не увидела, как я покраснел при этих словах, сразу пошёл в дом. Жрать хотелось ужасно.

Когда я вошёл, все уже сидели за столом, но никто не ел, оказывается, баба Маша не разрешала. Без старшего начинать нельзя. Я сел на своё место, и тут же мне в миску налили щей, плюхнув в тарелку добрый кусок мяса.

Из-за стола я еле вылез. Когда мой мозг подал сигнал о насыщении, было уже поздно. Ел я так, как будто не видел пищу целый год, только что не рычал при этом.

Провалялся я, оказывается, больше суток, и проснулся далеко не утром, время было уже за полдень. После обеда, чтоб не набирать лишних слоёв жира, решил прогуляться. Первым делом нужно Егора проведать, мы вроде как на два дня постой просили, а теперь, видимо, ещё на день проситься нужно. Его я нашёл сразу, он руководил процессом ремонта части стены, и на работы были задействованы пленные падальщики.

— Ну вот, нашёл же применение? — подошёл я к нему сзади. — А говорил, не знаешь, что с ними делать.

— Так то ты мне велел, — обернулся тот, — мне-то они без надобности.

— Я с вопросом к тебе, — встал я рядом с ним и стал наблюдать за работами. — Приболел я немного, слышал, наверное. Не потесним, если ещё на денёк задержимся?

— Да хоть на неделю, — улыбнулся Егор. — Ты для нас такое дело сделал, какие могут быть вопросы. Тем более ты теперь начальство.

— Угу, начальство, — скривился я. — Только у начальства ни семьи, ни родины, ни флага.

— Это дело поправимое, — усмехнулся тот. — Вот дойдёте, куда шли, а там и флагом обзаведётесь, и родиной, да и до женитьбы дело дойдёт.

— Я к тебе ещё и с этим вопросом, — сказал я. — Про чудовище то рассказать чего сможешь?

— Неужто в логово к нему пойдёте? — удивился тот.

— Так мы, собственно, туда и шли, — почесал я макушку. — Место уж больно выгодное, и Нижний рядом, и Дзержинск.

— Так-то оно, конечно, верно, вот только погибель там свою найдёте, — серьёзно посмотрел на меня Егор. — Или думаешь, ты такой первый?

— Может и не первый, — пожал я плечами. — Только нужно мне это место. Иначе смысла в моём походе никакого.

— А в чём смысл? — спросил Егор. — Голову сложить за чью-то идею?

— Ты мне будешь морали читать? — огрызнулся я. — Или всё же расскажешь, что там за монстр такой?

— Да кто же его знает, — пожал он плечами. — Говорю же, не видел его никто, а кто видел, уже не расскажет.

— Я его видел, начальник, — оторвался от работы сухой мужик с редкой седоватой бородой. — Могу рассказать.

— Ну рассказывай, — усмехнулся я.

— А что мне за это будет? — сразу начал он торговаться.

— Ты говори, чего надо, а уж я подумаю, в состоянии я тебе это дать или нет, — принял я правила игры.

— Да мне-то что, — сделался серьёзным мужик, работы сразу прекратились, и все смотрели, чем же закончится наш разговор. — Сможешь ты, начальник, свободными людьми нас вновь сделать?

— Всё, разговор окончен, продолжайте работать, — усмехнулся я. — Ты бы ещё человечины на ужин попросил.

— Да не жрали мы людей, — огрызнулся он, — и падальщиками не были.

— А в бункер случайно попали? — не стирая усмешки с лица, спросил я.

— Нет, не случайно, — не сводил с меня взгляда мужик. — Нарочно мы там оказали, вот только не как равные, а как рабы.

— Ну это понятно, — добавил я в голос сарказма. — Как же вы ещё могли там оказаться?

— Мы Федьки Колобка люди были, купца из Ворсмы, — спокойно, без обид продолжил мужик. — Когда вы пришли, мы сразу в угол забились. Странно, что Егор вон его сразу не признал, — ткнул он пальцем в другого мужика, стоящего чуть за спиной.

— А почему я его должен признать? — удивился староста. — Мы разве с ним встречались?

— Встречались, и не раз, — ответил тот, другой мужик. — Меня Мишкой звать, я при Колобке за старшего был. Мы же у тебя каждую неделю продукты брали, когда ты сюда только переехал.

— Ну-ка поди сюда, — прищурился Егор.

Мужик шагнул к нему навстречу, староста начал всматриваться в его лицо, а потом всплеснул руками.

— Ба-а-а, точно, Мишка приказчик, — выдал Егор. — Охренеть не встать, как же ты постарел-то, осунулся.

— Вы серьёзно сейчас? — посмотрел я на обоих. — Что за цирк-то?

— Сумрак, я тебе точно говорю, знаю я