Санронг вновь нахмурился, а потом поднялся и прошел к глобусу, который… оказался мини-баром. Достав оттуда бутылку с янтарной жидкостью и бокал, он вернулся и от души плеснул себе горячительного, а затем залпом выпил, поморщившись.

— Я не знаю, как работает связь. Правящий род бережно хранит этот секрет. Но дело — дрянь. Это грозит разрастись в войну.

— В войну… — тихо проговорила я и неожиданно подумала: — А не этого ли вы хотели? Что на самом деле было с Аламинтой? Родить ребенка от светлого правителя — было вашим планом?

— Слишком много вопросов.

— Но я получу на них ответы, — настояла я. — Теперь бессмысленно все скрывать, Санронг.

— О чем ты?

— Его светлость догадался, что я — фальшивка, — искренне ответила я и поспешила добавить: — Я ему ничего не говорила. Я не знаю, как многое он успел сказать, но ваш прокол с моими знаниями о правящем роде всему виной. Я приняла его темнейшество за обычного кошака. Даже более того — красавицу-кошку.

На последних словах я усмехнулась, наблюдая, как бледнеет лицо Санронга. Он плеснул себе еще алкоголя и так же быстро осушил бокал. Вздохнув, он опустил голову.

— Я не знаю, кто все это затеял. И думаю, ты права насчет его планов. Вполне возможно, этот кто-то и хотел развязать войну, хотя знать, что ты станешь избранной — никому не под силу. Пока могу сказать одно: я не причастен. Моя дочь связалась не с той компанией. Я бы никогда даже не подумал вмешивать мою прекрасную Аламинту во всю эту грязь, подвергать её жизнь опасности.

— Почему вы во всем не признались его светлости?

— Чтобы мой род заклеймили предателями? Я потерял дочь, но честь — все еще при мне. А теперь, когда ты избранная Хассаира, я могу в этом признаться: моя дочь связалась не с теми людьми и совершила много ошибок. Теперь благодаря вашей связи Хассаир не решится утопить в бесчестии род, из которого вышла его избранница.

— Вы пытались выяснить, кто был причастен к этому?

— Пытался, но следы — чисты. Она явилась во дворец едва живая, тогда же я и провел ритуал. А дальше… ты знаешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Теперь вы расскажите обо всем его светлости? — спросила прямо. — О том, кто я на самом деле, что случилось с Аламинтой? Быть может, ему удастся поймать этого неведомого заговорщика?

— Ты ведь понимаешь, что едва я отрину наше кровное родство, как он заберет тебя в Жемчужный дворец? Я хотел удержать тебя здесь, обучить всему, чтобы светлый повелитель никогда не догадался, чтобы позор нашей семьи навсегда остался в стенах этого замка. Теперь мне это бессмысленно. Так что решать тебе. Чего хочешь именно ты.

Я задумалась. Не потому что решала, отправиться мне в Жемчужный дворец или остаться, нет: знала точно, что в Ардахейме мне не место. У светлого повелителя скоро отбор, значит, появится жена, а посему мне и моему ребенку будет ох как несладко. Я думала над другим. Насколько Санронг любил свою дочь. Я вспоминаю этого мужчину месяц назад: озлобленным, яростным. Каждый переживает горе по-своему, возможно, в тот момент он ненавидел меня больше всех на свете: ведь он потерял горячо любимую дочь. Могла ли я его винить? Вряд ли. Не судите, да не судимы будете.

— Я хочу спокойной жизни рядом с ребенком. Увидеть, как он родится, а потом — следить, как растет. Жить жизнью матери-одиночки, надеясь, что когда-нибудь встречу мужчину, который искренне полюбит меня и примет с ребенком.

— Этот ребенок никогда не будет твоим. Он наследник Ардахейма. Потенциально опасный — как искра, способная зажечь пламя переворота. Он будет воспитываться своим отцом. И никак иначе.

— Но ведь клятвы и отречение от престола никто не отменял, судя по законам, которые я успела изучить.

— Для этого ребенок должен быть в сознательном возрасте, — напомнил Великий лорд. — Он должен быть совершеннолетним.

— А до этого возраста он не причинит никому вреда — дети не способны к жестокости.

— Зато детям могут вложить нужные мысли в голову. Ты идеалистка.

— Возможно, — не стала я спорить. — Однако я еще надеюсь, что смогу не только родить этого ребенка, но и воспитывать его.

Санронг покачал головой, выпил еще один стакан, пока я допила чашку чая и отставила её.

— Мой тебе совет, иномирянка: забудь о ребенке. Ты истинная Хассаира, по крайней мере, по предварительным данным самого повелителя, поэтому настраивайся на то, что светлый ребенок останется в твоей жизни перевернутой страницей, а тебя ждет крепкая семья с любящим и любимым мужчиной, а также приятный бонус в виде нового титула соправительницы.

Все так. Все по-умному и все логично. Однако сердце изнывает. За этот месяц я так успела свыкнуться с мыслью, что этот ребенок мой, что ничего не могу с собой поделать.

— Спасибо за совет, Санронг. Я действительно постараюсь им воспользоваться.

Двери открылись. Вошли сразу оба правителя — сами, без объявления или приглашения слугами, причем его светлость был весел, в отличие от Хассаира. Тот хмурился и метал взглядом молнии в светлого. Подойдя ко мне, Хассаир подал мне руку.

— Аламинта, не откажешься отправиться со мной во Дворец Ночи? Обещаю показать тебе лучшие места. А также свою коллекцию золотых фигурок.

Я посмотрела на Анвэйма, чей взгляд выражал примерно такую мысль: “Главное, другую фигурку ей не показывай”. В общем, почему-то веселость покинула его лицо, будто он пожалел о принятом решении.

— Не смею отказать, ваше темнейшество, — пробормотала я, и в этот самый момент Хассаир притянул меня к себе и открыл одновременно портал.

Но перед нами будто выросла непроходимая стену, которая больше взбесила делорда, чем действительно представляла препятствие. Он развернулся к правителю Ардахейма.

— Что-то еще, ваша светлость? Не доверяете моему слову?

Мне казалось (или я хотела надеяться?), что Анвэйм сейчас откажется от от соглашения, заключенного между ними?

— Ну что вы, как я могу? Остался сущий пустяк, — отозвался Анвэйм и снял с себя медальон на длинной цепочке, представлявший собой сферу, вокруг которой вращался ободок. Подойдя ко мне, он повесил его мне на шею. Подобного я не ожидала, поэтому была сбита с толку. — Если тебе или ребенку будет угрожать опасность, я почувствую это. Так же ты сама сможешь позвать меня, едва захочешь домой. Ты беременна, поэтому можешь устать. Не бойся говорить об этом его темнейшеству.