сведения посла и передать послу нашу просьбу предпринять соответствующие шаги к выяснению судеб оставшихся в Варшаве советских граждан и к оказанию им необходимой помощи.

Гильгер обещал немедленно сообщить мое заявление послу и связаться по телефону с Берлином, чтобы просить МИД сделать все возможное{303}.

Информация, переданная Козыревым, почти дословно повторяла содержание телеграммы Шкварцева. В ней также уточнялось, что все дипломатические миссии, кроме советской, покинули Варшаву. Полпредство, со своей стороны, обратилось в германский МИД с просьбой помочь в эвакуации советских граждан, которые «ждут очередного обстрела»{304}.

Что ж, похвальная, хоть и запоздалая забота о советских гражданах – сотрудниках загранучреждения. Правда, вызывает сомнения пассаж о том, что здание полпредства было разрушено польской артиллерией. Едва ли польская артиллерия стреляла по своей столице; скорее всего, Шкварцеву по политическим соображениям было неудобно и неосмотрительно говорить, что Варшаву разрушает немецкая артиллерия. Ведь немцы теперь стали друзьями. И не факт, что намечалась польская «расправа» с полпредством. Когда полпредство загорелось в результате попадания в него нескольких снарядов, тушить его приехала польская пожарная команда. Так что расправы не последовало. Поляки сражались с гитлеровцами и не собирались сводить счеты с женщинами и детьми. Отношение к дипломатической миссии СССР польских властей отличалось от отношения советских властей к польским дипломатическим миссиям.

О том, что конкретно сделали немцы в ответ на советскую просьбу, расскажем позднее. А пока – некоторые факты, иллюстрирующие положение дел в полпредстве в отсутствие полпреда и других начальников. Эти факты содержались в справке, составленной членами партийного комитета миссии уже в Москве. Она была направлена в Центральный комитет ВКП(б) и Деканозову. С ней также ознакомился Молотов.

Приведем текст справки в оригинальном виде:

1. На поставленный перед т. Шароновым вопрос о необходимости принятия мер к эвакуации женщин и детей, подготовки убежищ для остальных сотрудников, остающихся в Варшаве, приобретения противогазов и продовольственных запасов, т. Шаронов, несмотря на всю серьезность обстановки, отвечал, что все обойдется миром и никаких мероприятий проводить не следует. «Бросьте вы паникерствовать, надо знать лучше международную обстановку».

2. В первый же день войны тт. Шаронов, Рыбалко и Чебышев не допускали мысли о какой бы то ни было эвакуации или проведении подготовительных мероприятий, а заявляли, что через пару дней война прекратится.

3. Вопрос об эвакуации был поставлен лишь 5-го сентября. Т. Шаронов совершенно потерял самообладание, весь день не выходил из кабинета, поручив вопросы эвакуации тт. Чебышеву и Шкляренко. На вопрос секретаря парткома относительно эвакуации ответил, что ему впору заниматься только политическими вопросами, и он не может заниматься вопросами эвакуации. Ни полпред, ни I-й секретарь не явились на вокзал лично и не поинтересовались, при каких условиях отъезжает колония, и отъезд в условиях многотысячной толпы на вокзале не состоялся.

4. 6.IX т. Шаронов заявил на партийном собрании: «Хорошо, что колония вчера не уехала, этот поезд был бомбардирован немецкой авиацией, что гораздо лучше будет для колонии провести эти дни в самом здании. Оно довольно крепкое и безопасное. В нем никто не посмеет ни обстрелять, ни бомбить». На этом же собрании т. Шаронов заявил, что через 2–3 дня придут немцы, заберут Варшаву и оставшимся здесь будет хорошо и безопасно.

5. 6.IX вечером т. Шаронов, забрав свою семью и все вещи, выехал в Люблин [через Люблин лежал путь в Кременец], заявив, что он будет находиться в гораздо большей опасности, чем оставшиеся в Варшаве члены колонии. Вместе с ним выехали тт. Никитин, Рыбалко и Шкляренко со своими семьями.

6. Т. Шаронов поверенным в делах оставил т. Чебышева, заявив на партсобрании, что ему должна принадлежать вся полнота власти ввиду военного времени и его распоряжения должны беспрекословно выполняться. Тем самым он постарался исключить парторганизацию из действия в такой острый момент, когда она могла бы сыграть решающую роль.

7. Т. Шаронов не обеспечил убежищ на случай воздушных или газовых нападений. Подвалы были забиты разным хламом и совершенно не приспособлены к размещению людей. Т. Чебышев только после неоднократных требований членов колонии вынужден был перенести вентилятор из клуба в подвал.

8. Т. Чебышев назначил комендантом колонии Зарубина (из торгпредства), совершенно спившегося человека.

9. За период с 7.IX по 26.IX т. Чебышев, как поверенный в делах, вел себя недостойно руководителя советской колонии, на всех кричал, ругался, требовал исполнения самых нелепых приказаний и восстановил против себя подавляющую часть членов колонии. Так, например:

а) в ночь с 6-го на 7-е, когда была опасность провокационных действий со стороны банд пилсудчиков[35] или белогвардейцев, отдал приказ т. Дорофееву (СШО[36]) – никому оружия не выдавать без его разрешения. Никаких запасов продовольствия по линии полпредства не сделано.

б) кухня стала работать на дровах, используя для этого старый лом из подвалов. 18.IX т. Чебышев приказал собрать этот лом в котельную и закрыть на ключ, заявив: «Мне нужны эти дрова для зимы», а предместкома[37] Рябову и секретарю парткома Костину заявил: «Пошлите людей на угольные склады в очередь, каждый может получить по два кило угля и вам будет достаточно». На замечание, что люди будут подвержены опасности, т. к. город обстреливается из орудий, он ответил, что это его не касается и дров он не даст.

в) в просьбе предоставить кабинет детям для игр отказал, заявив: «А где я буду сидеть?» Впоследствии же т. Чебышев с женой заняли этот кабинет для себя.

г) 17.IX – т. Костина с другими товарищами послал в румынское посольство за продуктами, тогда как город в этот день интенсивно обстреливался из орудий.

10. 21.IX в здание полпредства попало 9 снарядов, и оно загорелось сразу в 2-х местах. Ликвидация пожара была затруднена тем, что противопожарное состояние полпредства неудовлетворительное, из 8-ми огнетушителей работали только два, шланг оказался порванным и непригодным, вода доставала только до 3 этажа. Пожар был ликвидирован только прибывшей пожарной командой. Тов. Чебышев никакого участия в тушении пожара не принимал.

11. 21.IX, когда представлялась возможность эвакуироваться со всем дипкорпусом, тт. Чебышев и Кнопов собрали колонию и неправильно информировали ее. Тов. Чебышев заявил: «Здесь я за вас несу ответственность, а если вы уедете, там я за вас не отвечаю». А т. Кнопов заявил: «Лучше умирать всем вместе, чем ехать куда-то и там умирать». Комендант Зарубин, напившись пьяным до того, что не мог стоять на ногах, на собрании кричал диким голосом на выступающих, что он перестреляет всех, кто вздумает уехать и порывался избить Костина.

12. 26.IX при отъезде колонии т. Чебышев заявил всем, чтобы брали с собой только самое необходимое, а сам, забрав все свои вещи, с женой занял целую автомашину, детей же и беременных женщин посадил в открытые грузовики. На вопрос т. Дорофеева о необходимости забрать оставленные в сейфах ценности военного атташе и печати ответил: «Они (Рыбалко и Шаронов) свои головы спасали, а мы за них будем спасать эти ценности и документы? Мы этого не