Наконец, уже задыхаясь не хуже кошки, Алекс ворвалась в клинику и вбежала в приемную, где дожидались своей очереди пожилой мужчина с собакой, на вид — его ровесницей, и девочка с клеткой в руках. Не обращая внимания на их любопытные взгляды, Алекс направилась прямо к регистратуре и положила уже едва живую Миу-Миу прямо на стойку.

— Она умирает! Вы должны мне помочь! Я вам звонила. Что же вы стоите? Видите, она задыхается!

Регистратор взял кошку на руки и прошел в стеклянную дверь, кивнув Алекс, чтобы она шла за ним. Несколько секунд спустя несчастная Миу-Миу уже успокоенно всхлипывала на столе, а ветеринар демонстрировал Алекс внушительного вида кость.

— Думаю, это лосось. Боюсь, она еще не может справляться с такими костями.

У ветеринара было красивое лицо и очень добрые глаза. Наверняка дома его ждет миловидная жена, горячий ужин и выстиранная рубашка. Вот так и начинается семейная жизнь — быт, рутина, а потом уже не выберешься…

Алекс покраснела и выпалила:

— Это я во всем виновата!

Ветеринар понимающе улыбнулся и потрепал ее по плечу.

— Со всеми случается. Наверняка маленькая обжора стащила рыбу из мусорного ведра, когда вы не видели. В любом случае теперь все в порядке. Она совершенно не пострадала. Побольше внимания — и, я уверен, к завтрашнему дню она все забудет. Ну а вы-то сами как?

Он смотрел на нее с интересом — не просто как на очередную посетительницу. Алекс проглотила подступавшие к горлу слезы и захлопала ресницами. Что поделаешь, привычка — вторая натура. Да и почему она должна стоять с красными глазами перед таким добрым, внимательным и — ну да, она признает — красивым мужчиной? Она пока еще не замужем, надо же поддерживать форму. Итак, Алекс рассыпалась в благодарностях и попросила, чтобы чек прислали по адресу Саймона на ее имя (которое она и произнесла довольно громко и отчетливо). По крайней мере теперь, когда Миу-Миу надо будет делать очередные прививки, Саймон сможет на нее сослаться, и — кто знает? — может, доктор вспомнит ее. Хотела бы она посмотреть на лицо Ника в этот момент. Может быть, хоть это заставило бы его действовать?

Улыбаясь своим мыслям, Алекс посадила Миу-Миу за пазуху и пошла домой. Там она сразу накормила ее тунцом и налила в миску молока. Еда произвела должный эффект: киска перестала нервно мотать хвостом и, замурлыкав, принялась тереться о ее ноги. Оставалось еще одно дело, зато самое трудное. Надо было позвонить Саймону и рассказать, что она чуть не угробила его кошку, но что теперь все в порядке и она возместит расходы. Не было никакого смысла откладывать неприятный момент, и Алекс набрала номер отеля.

Она была так измотана последними событиями, что совсем не приняла в расчет разницу во времени. Встревоженный оператор спросил у нее номер комнаты, и через секунду она услышала заспанный голос. Голос принадлежал не Саймону. На какую-то секунду она заколебалась, не повесить ли трубку, но все-таки с горем пополам обрела голос и выдавила:

— Миу-Миу было плохо, и я ходила с ней к ветеринару. Но теперь все нормально. Она чуть не задохнулась, и все из-за меня. Но сейчас с ней все нормально. Передай Саймону, хорошо?

Последовала долгая пауза.

— Алекс?

Снова повисло молчание, на этот раз еще более напряженное.

— Да. — Собравшись с силами, Алекс добавила: — Передай ему, что все в порядке. Спасибо.

С этими словами она бросила трубку и отскочила от телефона, будто ошпаренная. Вот и все мечты. Ее охватило отчаяние; бросившись на кухню, она рухнула на стул и завопила так, что Миу-Миу подскочила.

— Ублюдок! Вот ублюдок! Боже, какая я идиотка! Они живут в одном номере, черт! Небось сейчас помирают со смеху. Ублюдки!

Наконец, исчерпав запас проклятий, Алекс поутихла и только вполголоса повторяла «черт, черт», будто заклинание. Спустились сумерки, а она все сидела, опустив голову на руки. Миу-Миу забилась в уголок и смотрела на нее круглыми глазами — наверное, она по-своему сочувствовала ей, но Алекс было бесконечно одиноко. Все ее мечты о новой жизни потускнели, она ощущала только невыносимую боль в груди. Единственный человек, с которым она хотела разделить свою радость, теперь был от нее дальше, чем кто бы то ни было. От чувства несправедливости Алекс почти задыхалась.

Ник сидел на кровати и бессмысленно смотрел в темноту. Услышав голос Алекс посреди ночи, он почувствовал, что расстояния между ними как не бывало. Все мысли, которые он, казалось, оставил в аэропорту, с новой силой завертелись у него в голове. Съемки шли как-то беспорядочно, возникла масса недоразумений, среди которых не последним было размещение в гостинице. Одного взгляда на апартаменты, в которые его поселили, было достаточно, чтобы понять — здесь что-то напутали. А когда Ник услышал, как Саймон громко возмущается своим номером, у него не осталось сомнений. Они по-дружески уладили это между собой, даже не подумав сообщить об этом администрации, и вскоре все были абсолютно счастливы, включая нового соседа Саймона — суперхудожника Сержа. Недолго длилась их взаимная неприязнь: уже через несколько дней после начала съемок они нашли общий язык. Теперь они могли переговариваться, не выходя из своих примыкающих друг к другу шикарных бунгало. А может — кто знает, — они предпочли еще больше сократить дистанцию? Ник видел, как их отношения становятся все более задушевными, но до сих пор он был с головой погружен в работу и почти не думал о своем одиночестве. Но вот он услышал голос Алекс, и чувства вновь поднялись в его душе, а мысли заспешили к дому.

Ник не мог больше ждать: он должен был все рассказать ей, чтобы как-то переломить эту безумную ситуацию. Удивительно, почему на расстоянии чувствуешь все в сто раз сильнее, чем если человек рядом? Подоткнув поудобнее подушку, он лег и постарался заснуть; но мысли мешали ему. Он все вспоминал Алекс, видел перед собой каждый изгиб ее дивного тела, с тоской вызывал в памяти выражение ее милого лица и даже звук ее голоса, хотя совсем недавно его слышал. Телефон искажал звучание, но он бы узнал Алекс по одной интонации. О чем бы она ни говорила, это всегда был поток эмоций. Ник улыбнулся: что и говорить, Алекс была немного малахольная, хотя никогда бы этого не признала. Вот и сейчас с Миу-Миу — она говорила так, будто случилась катастрофа, а оказалось, все уже в порядке. Ну ничего. Еще несколько дней, и он ее увидит. Наконец-то он сможет прикоснуться к ней, посмотреть ей в глаза, по-настоящему поговорить с ней. Время пришло, и теперь он знал, что ей скажет.

Ник вдруг почувствовал, что не в состоянии ждать конца съемок, хотя ему и нравилась вся эта кутерьма. Саймон с радостью позволил ему поработать с людьми из массовки: он сделал кучу снимков, будет чем пополнить альбомы. Конечно, здесь он многому научился и познакомился с несколькими влиятельными людьми, но, честно говоря, все это можно на время отложить. Нику не терпелось поскорее оказаться дома, и ничто не могло ему помешать, будь то пресловутый слон или капризы художника, который в последнее время совершенно потерял чувство меры. Он будет работать день и ночь, он сделает все возможное и невозможное, но в субботу вечером они должны быть в самолете, или он повесит Сержа на его собственной бандане.