— Славно, — ответил Кайден. — Как тебе Хель-горд?

— Довольно неплохо, — подумав, добавила, — я ожидала худшего.

— Ледяных монстров и вурдалак? — глумливо усмехнулся.

— Возможно.

Мы замолчали, каждый раздумывая о своём. Я терзала себя мыслями о завтрашнем будне, а Кайден.

Что ж, его мысли оставались для меня загадкой. Краем глаза я видела, как он морщил лоб, покусывал обветренные губы, озадаченно глядя на огонь в камине.

— У вас есть книги? — спустя какое-то время поинтересовалась.

— Книги? — удивлённо уставился на меня. — Зачем тебе?

— Чтобы читать, разумеется.

— Ты умеешь читать?

— Конечно, а ты разве нет?

— Я умею, — горделиво отчеканил. — Но я сын Инг -яра. Меня с детства обучали грамоте.

— В Вондервиле всех обучают грамоте.

— В Хель-горде девицы занимаются вязанием, реже — вышивкой. Лепят из глины, увлекаются росписью. Попробуй что -нибудь. Тебе понравится.

Нет уж, увольте! В Вондервиле в Академии Сил я мечтала научиться управляться с луком и шпагой. Откладывала средства на добротный клинок, а тут вышивка, вязание. Право слово, издевательство какое-то!

— Значит, книг у вас нет, — с грустным вздохом припечатала.

— Есть, — возразил Дан-яр. — Они в отцовской библиотеке. Я распоряжусь, чтобы Магма нашла для тебя спицы и пяльцы.

Просто непрошибаемый тип!

Видимо, чтобы откреститься от дальнейших расспросов и просьб, Дан -яр встал, накинул

плащ и произнес:

— Завтра важный будень, суженная. Нам нужно отдохнуть и набраться сил. Теплых снов. Кайден кивнул, развернулся и пошел к лестнице.

Резко встав, я вдогонку ему бросила:

— И это все?

Он обернулся, недоуменно на меня взирая.

— Когда ты собираешься рассказать мне про скульд? Что значит эта дурацкая метка на моей руке?

Кайден если и удивился моим познаниям, то виду не подал. Да что там! Он и бровью не повёл. Только взгляд ожесточился. Из молодого парня, которым был Кайден, он вдруг превратился во взрослого мужчину. Мужчину со стальным стержнем.

— Отдыхай, суженная, — холодно отрезал и ушёл.

«Верь своему сердцу и оно тебя не подведёт» сказала мне жрица в храме Святой Далии. Вот только она не сказала, что мне делать, если сердце упрямо молчит. Оно не отзывалось! Оно было в растерянности, так же как и я! Ему было страшно.

И пусть я скорее откушу себе язык, чем признаю это вслух, но я боялась.

Как, дохлый ходаг, мне спасать целый народ, если я и себя -то от нежелательной помолвки не могу спасти?

Устало упав в кресло, я закрыла лицо ладонями. Хотелось, как в детстве, прийти к Хильде и заплакать. Только вот теперь никто не погладит меня по головке, не успокоит.

Кайден не собирался мне рассказывать о проклятии. Об этой метке долга — скульд. Это очевидно. Он не доверял мне. Что ж, это было взаимно.

И с этим человеком у меня завтра помолвка...

Чудно.

***

Кайден догадывался, что его суженая не лыком шита. Что-то она да знала. Возможно, не так много, но и этого было достаточно, чтобы он напрягся. Пусть лучше считает, что дьяры варвары, которые хотят себе заморских девиц. Такая вот блажь!

Однако Нильсон так не считала. На его беду, она обладала острым умом. Она сперва прощупывала почву, а затем била в самый неожиданный момент, заставая противника врасплох.

Сегодня этим противником оказался он сам. Дан -яр не ожидал, что девица спросит его о скульд. Вернее, даже потребует ответов.

Вероятно, он был круглым дураком, раз на секунду задумался о том, что суженной нужно рассказать о проклятии.

Впрочем, он и сам не знал многого. Отец хранил тайну проклятия. В день когда они с Гретой Нильсон свяжут свои судьбы, проведя в ночь полной Луны древний ритуал, он должен был или умереть, или же снять проклятие. В любом случае, ей ничего не угрожало.

Завтра она станет его суженной, а спустя тридцать будней — супружницей. И никто не знал, чем на самом деле закончится эта история.

Предполагалось, что в день своей помолвки девица должна волноваться, робко улыбаться и в целом светиться от счастья и предвкушения. Я же оставалась равнодушной. Мне не было волнительно, радостно или грустно. Я принимала это как должное. Отмокала в бадье, в которую мне Магма насыпала кучу разнообразных благовоний и трав, размышляя о своей нелёгкой судьбе.

— Г оспожа, — постучавшись, Магма приоткрыла дверь, — пора собираться.

— Хорошо.

Улыбнувшись, девица закрыла дверь, снова оставляя меня наедине с собой. Она в отличие от меня была в прекрасном расположении духа.

Вытершись и накинув на себя халат, вышла из купальни и замерла, заметив сидящую перед камином Ульрику. Она так и не изволила мне представиться, но я слышала много раз имя супружницы Инг -яра за эти пары будней.

С идеально прямой спиной, она пила чай, светлые волосы на затылке были туго стянуты в пучок, белое платье с синим поясом было довольно свободного кроя, скрывая все округлости фигуры.

Без лишних слов, она бросила на меня недружелюбный взгляд и кивком указала на стоящее напротив кресло.

Чудесно. Только разговоров «по душам» с будущей свекровью мне для полного счастья не хватало.

Запахнув покрепче халат, неспешно двинулась к креслу, после чего плавно (и надеюсь грациозно) опустилась в него.

— Чаю? — предложила Ульрика.

— Не откажусь.

Она взмахнула рукой и Магма, что стояла поодаль, тут же налила мне чаю и подала чашку.

— Можешь дальше заниматься делами, — произнесла, и служку как ветром сдуло. Да уж, я бы тоже не прочь сделать ноги.

Занятно, чем же супружнице самого Инг-яра я могу быть полезна? Эти пару будней мы с ней пересеклись пару раз, я каждый раз кивала, как было заведено в Хель-горде, она же попросту меня игнорировала, точно я пустое место. И это меня вполне устраивало.

— Этого будня мы ждали целых восемнадцать лет, — без лишних расшаркиваний начала она, — не вздумай выкинуть какую -нибудь глупость. Здесь тебе не Большая земля с ее свободными нравами. Рунвальды род с честью и достоинством. Ты входишь в нашу семью, будь добра — соответствовать ей.

Ох, как же мне хотелось едко ответить, но я сдержалась. Нацепив маску невозмутимости, кивнула, мол, поняла, приняла, записала.

— Мы не можем упасть в грязь лицом перед целым народом, поэтому я принесла тебе это, — развернув свёрток на своих коленях, она протянула мне белый пояс, расшитый различными драгоценными камнями. — В Хель-горде белый пояс символизирует невинность и чистоту, — после этих слов Ульрика наградила меня острым взглядом, словно я была полной противоположностью. — Мать передает его своей дочери, когда та вступает во взрослую жизнь. Рунвальды передают пояс из поколения в поколение.