За последние шесть часов в рот мой не упало и маковой краюшки, так что я быстро сообщил Вере, что жду её в верхнем зале, отложил телефон и набросился на борщ.

Вера пришла, когда я подъедал последние ложки первого. Увидев, как она, приметно хромая и держась крепко за перила, поднимается по лестнице, я почувствовал раздражающую досаду – чёрт меня дёрнул забраться сюда наверх!.. Саму её, между тем, кажется, неудобство это нисколько не разозлило: от лестницы она помахала мне рукой и двинулась к столику.

Я встал навстречу, отодвинул для неё стул, помог снять намокший плащик. Указал рукой на свой поднос:

– Я тут пока успел немного поесть. Как раз собирался спуститься за вторым, думаю, там уже приготовили. Вам взять что-нибудь?

– Ну, хоть какая-то, значит, нашлась польза в моём опоздании… – она повесила на соседний стул свою большую сумку и аккуратно села напротив меня, чуть вытянув ногу. Вера была в тёмно-сером брючном костюме и белой блузке, без украшений, без колец. Сдержанный официальный стиль, дистанция. – Но всё равно простите, что заставила ждать. И… спасибо, я, наверное, кофе только выпью. Возьмите мне капучино, больше ничего не надо.

У касс внизу по-прежнему было немноголюдно, вернулся я быстро. Взбираясь обратно (с кружкой её капучино и по-ресторанному огромной тарелкой, на которой лежал не по-ресторанному большой кусок прожаренной сёмги c салатом), ещё раз подумал, как же нехорошо, однако, получилось с этой лестницей. Стоило ли извиниться? Пожалуй, нет, решил я. Не будем акцентировать, ни к чему.

Когда я вернулся к столику, Вера разглядывала рисунок. Она не сидела в телефоне, что мне понравилось.

– Странно, что только две птички тут у них, – сказала она, обернувшись на моё приближение. – Да и написали, кажется, неправильно, насколько я свои студенческие дела по исторической грамматике помню.

– Почему странно? Я в славянской мифологии не силён.

– Ну, их вообще троица так-то, райских птиц. Гамаюн, Сирин, Алконост. К тому же Гамаюн – символ Смоленска. Вы герб города нигде не видели, не встречали?

Я придирчиво поворошил память и не припомнил. Кажется, нет, нигде. По крайней мере, внимания не обратил, если где и было. Вера объяснила:

– Там, знаете, такой щит с изображением старинной пушки и сидящей на ней птицы Гамаюн. Некоторые полагают, кстати, что это возрождающийся из пепла Феникс, но официально всё-таки Гамаюн. Во-о-от. Птица вещая радостей и горестей.

Помолчали. Вера сделала несколько глотков капучино, я раздумывал, с одной стороны, о том, как бы мне деликатно заняться стейком, а с другой – что пора как-то приступать.

– Знаете, Вера, есть такой психологический приёмчик, мне давно когда-то друг юности о нём поведал, и я, пожалуй, соглашусь, что он весьма эффективен… Когда надо начинать какой-то непростой и долгий разговор с незнакомым человеком, а приступы к разговору этому не очень понятны и… – тут лучше либо броситься в него, как в омут, с разбегу, без всякой разминки и разогрева, либо наоборот, чтобы собеседник обвыкся, надо попросить его сначала просто рассказать что-нибудь о себе. Что угодно, вообще, что в голову придёт, для завязки. А я пока очень быстро разделаюсь с рыбкой, будучи глубоко внимательным слушателем, как вам такая идея?

Она усмехнулась.

– Вы вот когда упомянули это что-нибудь, я вспомнила. Мой муж… Бывший муж мой, то есть, он со мной как-то в минуту поздней откровенности поделился, что самые сложные мгновения в его жизни со мной были, когда я внезапно говорила: «Расскажи мне что-нибудь». И вот тут начинался судорожный розыск по картотекам памяти и воображения – он так говорил – что же именно «что-нибудь» рассказывать, о чём, как, такая если и не паника, то суматоха какая-то внутренняя… Словом, он потом, признался, начал даже уже заранее как-то к таким моим просьбам готовиться. То есть подбирать какие-то истории, домашние заготовки – для будущих своих экспромтов о чём-нибудь.

Вера покрутила пальцами кружку, поправила волосы, подняла на меня глаза.

– И вот теперь, получается, и мне неожиданно приходится примерить эту шкуру… или руно, – она отпила маленький глоток кофе, – рассказчика чего-нибудь. Такой внезапный бумеранг из беззаботной юности. Ну, хорошо, что ж, попробуем какое-то такое резюме представить… Родилась я и всю свою жизнь по сей час прожила в Смоленске, больше, чем на две недели, его не покидала, за границей, если Минск и Одессу не считать, не была, окончила три года назад филфак, работаю в управлении образования городском, недалеко отсюда, за углом, по сути, поэтому я частенько заглядываю после работы сюда. Здесь всяко повеселее, чем дома, и вкусно, хоть и без особых изысков, к слову, «Ревизорро» в прошлом году здесь снимали и повесили наклейку с рекомендацией, вы не обратили внимания, на дверях? Но сижу я обыкновенно внизу, наверх не забираюсь. Летом вообще уличные столики лучше всего, на воздухе, с птичками, солнышком, но сейчас уже не сезон, конечно. На завтра, кстати, хотела предупредить, у нас штормовое предупреждение объявили, так что вы имейте в виду. В августе очень сильный ураган был, тут на Блонье деревья повалило, и в начале лета ещё, так что год весь какой-то идёт буйный… Бурьный.

Я взглянул наверх, где за стеклянным шатром крыши неприметно сгущались прошитые изморосью сумерки, и подумал, какими безобидными могут казаться на вид первые симптомы надвигающейся катастрофы.

– Хорошо, Вера… Да, спасибо большое за предупреждение, завтра буду осмотрительней тут у вас. Начнём об Алексее? Всё же ради него мы оба с вами здесь сидим, а не ради моего сёмужьего стейка. Вы в Интернете познакомились?

– Да, в Фейсбуке. В десятом году, полжизни назад, – она опять усмехнулась, но как-то совсем не весело.

– Вы легко вообще начинаете с незнакомыми людьми общаться? Со мной вот сейчас? С Алексеем тогда? Просто для меня самого это иногда бывает, ну, если не проблемой, то… барьером каким-то, что ли. Может, оно с возрастом, конечно, стало резче проявляться. Я нечасто новые знакомства вообще завожу, если только не по служебным делам каким-то. Именно что личные знакомства я имею в виду. Всегда хочется как-то сначала присмотреться, подготовиться к человеку. Держать дистанцию.

– Да вроде мне легко удаётся почему-то… – она задумалась. – Хотя в реале, может, и нет, ну, вы понимаете.

Вера указала взглядом под стол.

– Это с детства у меня, очень неудачно упала с высоты, несколько операций делали, но одна нога такой вот осталась. Хотя, с другой стороны, в каком-то смысле даже и легче. Сразу много чего отсекается. И много кого. Обе стороны… изначально лишены всяческих иллюзий, наверное, поэтому. Ну, а в Интернете, в общем, я очень легко с людьми схожусь, может, конечно, сублимация какая-то, не знаю. Я думаю, тут дело ещё и в том, что хороших людей больше на свете, чем плохих, просто плохие заметнее. Поэтому как-то мне с людьми легко.

– Знаете, Вера, я не социолог, конечно… Но разве в местах массового скопления, в интернетах всех этих, в соцсетях – концентрация разного рода, хм, идиотов не превышает как раз среднюю по больнице? Мне очень часто доводилось в подобном убеждаться, нет?