*****

(Hillsong Worship – I Surrender)

Часом позже.

Инга.

На каком этаже живет мистер Браун, мне сообщил старый консьерж, оторвавшийся от чтения газеты.

Хорошая новость заключалась в том, что в моем почтовом ящике обнаружилось письмо, скрепленное Комиссионной печатью. Если сократить весь слововорот до просто смысла, там значилось «свободна». Живи, радуйся и занимайся чем хочешь, ты снова житель Уровней.

Я даже догадывалась, чьих это рук дело. Смущало другое: мистер неизвестный пока так и не назначил время и место встречи. Может, вообще не собирался?

Эта мысль сгибала меня, высасывала силы и селила в груди отчаяние. Я не для того сюда рвалась, чтобы вновь прозябать на сайтах знакомств или в уличных кафе, зная о том, кто именно мне должен принадлежать. Пустое. Да, я хотела обжиться, подыскать работу, стать лучше, чем была до того, но никакая работа не сможет заполнить нишу, предназначенную для любви.

К Дагу я приехала не только для того, чтобы спросить, пришла ли ему подобная копия письма (вдруг?), но для того, чтобы вернуть деньги. В моей квартире имелась небольшая заначка, способная прокормить меня месяц. Вдруг он отдал мне последние? Друг как-никак, долгий путь проделали вместе. Хотелось быть честной.

На стук (кнопки звонка не имелось) дверь отперли.

«Гора» был одет иначе – в майку без рукавов, домашние штаны. А еще он был выбрит, но почему-то угрюм. Меня впустил без приветствий, просто подвинулся.

– Привет, Николай!

Ни улыбки, ни дерганья лицевых мышц.

Странное возвращение. Немного не так мне все представлялось тогда, когда я стояла у черты, думалось, будет веселье, счастливый «хеппи-энд». Но мое собственное настроение прихрамывало, как бабка без клюки, а Браун вообще не дружил с радостью.

– Слушай, тебе не приходило…

Махая письмом, я одновременно наткнулась взглядом на тот же конверт, который сама ранее достала из ящика, и стало ясно – Даг тоже «свободен». Конверт был подмят, лежал рядом с компьютером, письмо, очевидно, прочитано.

– Ясно, приходило.

Черные глаза Брауна мрачные, как две тучи в непогоду.

– Тебе чего?

– Теплый прием. Деньги хотела тебе вернуть. – Я достала рулончик, перетянутый резинкой. – Не пригодились, меня не выселили и, как выяснилось, в книжке кое-что осталось…

– Оставь себе, – он буркнул это таким тоном, что стало ясно: попытайся я настоять на возврате и получу вместо непогоды ураган. Настырное запихивание в карман Браун воспримет попыткой залить ему в трусы жидкой грязи и даст по шее. В общем, не последние. Ладно, оставлю.

– Спасибо.

Стало неловко. Только пришла, а уже пора уходить. Друг, а поговорить не о чем.

– Что-то еще?

– А ты чего такой хмурый? – спросила не для приличия, из искреннего участия.

Отвечать мне, понятное дело, не собирались. Кажется, все и у всех шло не туда, хотя есть ведь повод для радости – мы здесь, мы свободны.

– Как думаешь, кто прислал нам письма?

– Твой друг, разумеется, – буркнул Браун с неприязнью. Комиссионеров он так и не полюбил.

– Ты не рад?

– Я вообще ничему не рад.

– Но как же так? Ты…

Вместо того чтобы двинуть на выход, я подошла к его компу и почти сразу присвистнула:

– Ты… заполняешь анкету на вступление в четвертый легион? Зачем?!

К этому времени Браун понял, что так просто выдворить меня не удастся, закрыл входную дверь, шагнул обратно в комнату из прихожей.

– Там платят много.

Это был липовый ответ. Даг не нуждался в деньгах, это чувствовалось. Да, квартира небогатая, но его личная и в центре.

– Это же… на островах Дари? Там воюют…

– Точно.

– Зачем тебе война?

– Не твое дело.

«Мы же только вернулись?»

Браун не был на себя похож. Вчера он был вдохновлен, жил предвкушением встречи с любимой женщиной, сегодня погас, как уголь, сбрызнутый ледяной водой.

– Погоди, – у меня закрались подозрения насчет того, что случилось, – ты виделся с Алиной?

Даг сел, наконец, на диван, взглянул на меня исподлобья: «Может, уйдешь?» Но знал, я не уйду. И не сдамся, пока не получу ответы, поэтому вздохнул, почти рыкнул.

– Видел…

– И что?

Пауза.

– Ничего.

– Как это, ничего?

– Я тебе мыльный сериал, что ли, со своим участием пересказывать должен?

Он всегда быстро взрывался, но меня не пугало.

– Просто перескажи, что случилось, – попросила я примирительно. Мы не враги, время показало.

Он молчал. И еще, и еще, и еще. Так я смогу сидеть в его кресле до вечернего чая.

– Ты что, увидел ее с другим?

Пауза растянулась в истончившуюся резину. Ему не хотелось признаваться.

– Почти.

– Что значит «почти?»

– То и значит!

– Так, давай сначала…

– Давай сразу с конца…

– Нет, сначала. Где ты ее увидел, с кем?

Пока он морально готовился к тому, чтобы ответить, я рассмотрела квартиру, кажущуюся тесной из-за большого количества мебели, шкафов, лепнины на потолке.

– С продавцом, – выдал, наконец, – через витрину «Серафима». Они флиртовали…

– Как ты это понял?

– Я слепой, что ли?!

Тот факт, что мужчины часто оказываются слепы, когда дело доходит до ревности, я знала давно, но озвучивать не стала.

– То есть ты ничего не слышал?

– Мне и не нужно было.

Осел.

– Тогда что ты видел? Детально.

Браун впервые взглянул на меня со злым восхищением.

– Ты танк, Инга. Мул сраный…

– Пусть так. – Жить мне это не мешало.

– Я видел, как она улыбалась ему, краснела. Показывала рисунки, а он плел ей там что-то, улыбался, за руку взял…

– И все?

– И все!

– Ну ты болван… – Наверное, в этой жизни только мне было позволено так «горе» говорить. – То есть, ты ничего не слышал?

– Нет, я не заходил. Послушай, неужели этого недостаточно? Когда женщина улыбается и краснеет…

Я лишь хмыкнула.

– Вот скажи мне… Она ведь его подчиненная, так? Зависит от того, примет он ее работы или нет? Зависит?