— Дорогое удовольствие, — сдержанно заметил Селезнев.

— Говорит, всю жизнь копил. Может, оно и правильно. Сейчас в цене все падает, и земля, и стройматериалы. Кризис, будь он неладен. Как раз сейчас самое время покупать и строиться. Так что, может, и прав он.

— Может, и прав. Каждый по-своему старость видит. Я вот, видишь, без дела не могу. Мне хоть какую работу, а подавай. А другие о пенсии мечтают. Ладно, Михалыч, пойду я. — Он по-стариковски тяжело оперся руками о колени и встал. — Ты тут будь начеку. Моя интуиция подсказывает, что он сегодня заявится. Последнее дежурство у Лиды. Времени-то совсем в обрез. Не боишься один оставаться?

— Не боюсь. — Иван поперекатывал мускулы под тонким шерстяным джемпером. Было впечатляюще. — Я этого недоноска очень жду, чтобы он за все Лидины мучения ответил. Так что пусть он боится.

Когда Селезнев ушел, Иван, подумав, набрал номер Лиды. Ему вдруг так сильно захотелось услышать ее голос, что даже горло перехватило.

— Привет. — В трубке зажурчал звонкий колокольчик, и у Ивана на душе посветлело. — На посту?

— Ага. Нас никто не слышит?

— Нет, я соблюдаю конспирацию. — Она засмеялась, и тут же голос ее стал снова серьезным. — Вань, а ты уверен, что это не опасно?

— Абсолютно, — заверил ее Корсаков. — Ты не выясняла, не интересовался ли кто-нибудь графиком твоих дежурств?

— Так в лобовую не выясняла, — ответила Лида. — Вообще, ты знаешь, это ужасно — всех подозревать. Я спросила у девчонок-медсестер, когда мы чай пили, не заходил ли кто в ординаторскую. Мол, записную книжку не могу найти. Варя сказала, что чужого никого не было.

— Ну, не было, значит, высплюсь. — Корсаков улыбнулся. — Ладно, доктор Корнилова, идите работайте.

— Спокойной ночи, Ванечка. Береги себя, пожалуйста.

Иван все еще улыбался, отключая телефон. Все-таки эта женщина действовала на него самым непостижимым образом. «Не потому, что без нее светло, а потому, что с ней не надо света», — вдруг вспомнилось ему, и он даже хихикнул, так кстати были эти строки сейчас, когда он сидел впотьмах.

Он прошел в комнату, растянулся на диване и уткнулся лицом в подушку, хранившую запах Лидиных волос.

«Я на ней женюсь, — вдруг отчетливо подумал он. — Вот разберусь со всеми делами и повезу ее к маме знакомиться. А потом мы сыграем свадьбу, и она родит мне сына, а может быть, даже двух. Вот интересно, еще две недели назад я про нее знать не знал, а сейчас она мне совсем своя. Даже не верится, что, когда я ее нес без сознания по лестнице, мы были чужими людьми».

Чужими… Слово зацепилось за какой-то острый угол в черепной коробке. Зацепилось и не отпускало. Кто только что рассуждал о чужих, о чужом? Медсестра, которую Лида спросила, не было ли кого в ординаторской, сказала, что из чужих никто не заходил. Получается, что заходил кто-то из своих. Кто?

Иван похлопал себя по карманам и понял, что оставил телефон в кухне на столе. Вскочив с дивана, он промчался по узкому коридору, как внезапное торнадо, и нажал кнопку повторного вызова.

— Да, Ванечка, — услышал он. Это звучало так ласково, будто ему по лицу провели пушистым меховым хвостиком. Но сейчас ему было не до этого.

— Лида, — не то попросил, не то приказал он, — ты можешь сейчас дойти до медсестры, как ее там, Вера?

— Варя.

— Вот, дойти до твоей Вари и выспросить, кто приходил в ординаторскую.

— Так она же сказала, что никого не было, — удивилась Лида.

— Она сказала: «чужого никого не было», понимаешь? Чужого. Спроси у нее, а кто был из своих.

— Ладно, попробую. — В голосе Лиды звучало сомнение. — Подожди, я тебе перезвоню.

Десять минут, на протяжении которых он ждал звонка, показались ему вечностью. Почему-то он был уверен, что все сейчас узнает. Узнает и поймет. Не у одного Селезнева была хорошая интуиция. Корсаковская сейчас кричала, визжала и стонала о том, что он стоит на пороге важного открытия.

Когда раздался телефонный звонок, Иван вздохнул, как перед глубоким прыжком в воду. Он даже не удивился, когда Лидин голос произнес ему знакомую фамилию.

— И почему он не чужой для твоей Вари? — глухо уточнил он. — Он с ней спит, что ли?

— Нет. У него роман с другой медсестрой, из терапевтического отделения. Его все очень хорошо знают. Он какой-то дальний родственник старого доктора, Павла Петровича Козлова. Этот парень даже жил у него какое-то время. Но доктор был человеком с тяжелым характером, поэтому он и съехал. А в отделении по-прежнему бывает иногда.

— Съехал, а таллий спрятал. Знал, что у доктора искать никто не подумает. Старый человек на свои антресоли, поди, годами не лазал. Кто ж знал, что он помрет в одночасье и квартира тебе достанется. А в отделении он, конечно, бывает. Он же должен был вытащить твои ключи, чтобы слепки сделать. Замок-то ты поменяла. Ладно, Лидуша. Иди дежурь дальше. Ты мне очень помогла. Я теперь знаю, кого жду.

— Ваня. — Голос ее дрогнул.

— Не бойся, теперь я уверен, что он не опасен. И если он сюда сунется, то я его возьму.

Отключив Лиду, Корсаков немного подумал, затем набрал номер Селезнева и, извинившись за поздний звонок, рассказал все, что только что узнал.

— И почто ты меня, старика, разбудил? — ворчливо спросил тот. — Я бы и до завтра дотерпел с этой информацией. Или тебе помощь нужна, этого Геракла ловить?

— Да нет, с Гераклом я справлюсь, — засмеялся Корсаков. — Просто приятно, что одной загадкой меньше. Все остальные бы еще так просто разгадывались.

— Не волнуйся, детка, дай мне только срок. Будет тебе белка, будет и свисток, — заверил Селезнев. — Все ребусы всегда разгадываются. Я так тебе скажу, Михалыч, это не тайна за семью печатями. В глубину веков не уйдет. Распутаем мы и все остальные твои узлы. А пока лови своего супостата. Потешь душу.

Иван даже не боялся заснуть. Он чувствовал себя смертоносным разящим копьем. Точнее, даже не копьем, а луком с туго натянутой тетивой. Он знал, что в нужный момент она распрямится и пустит стрелу точно в цель, не промахнувшись. А потому после разговора с Селезневым спокойно растянулся на диване и тут же заснул.

Скрежет ключа в замочной скважине заставил его распахнуть глаза. Голова была ясной и соображала четко, будто и не со сна. Корсаков бросил взгляд на часы — без десяти два — и легко поднялся. Хорошо смазанный с вечера найденным на кухне подсолнечным маслом, диван даже не скрипнул.

Стукнула о стену дверь в прихожей. Затем тихо щелкнула замком, закрываясь. Узкий свет фонарика скользнул по стенам прихожей, затем по открытой двери в комнату, осветил полностью застеленный пустой диван. Хозяйка была на работе, это преступник проверил перед тем, как повторить свой визит в ее квартиру. Но береженого, как говорится, бог бережет.

Он принес с кухни табуретку, потрогав чайник, — вдруг горячий? Но чайник был совершенно холодным, как и положено, если хозяйка сутки на работе. Иван, догадавшийся о том, что делает ночной гость, перевел дух. Хорошо, что он лег спать и не пил больше чаю. Нет, не возьмут его в разведчики.