— Кто там? — громко и грозно закричала она, осознавая, что издает тихий испуганный писк.

В коридоре метнулась темная тень, сначала скрипнула, а потом стукнула входная дверь, дробно и часто застучали на лестнице грубые ботинки, и стало тихо. Так тихо, что у Лиды моментально заложило уши. Она выскочила в прихожую и захлопнула сиротливо зияющую дверь.

«Интересно, а как злоумышленник ее открыл?» — мелькнуло у нее в голове.

Упавшая табуретка лежала на боку под раззявившей пасть антресолью. Два тюка валялись рядом, третий торчал под потолком, вытащенный лишь наполовину. Превозмогая отвращение, Лида подняла табуретку, залезла на нее и заглянула внутрь. До спрятанного контейнера его владелец так и не добрался, а это означало лишь одно — скорее всего, он повторит свою попытку. Если его не поймают, конечно.

Лида покрутила головой, пытаясь вычислить, где спрятана камера, но безуспешно. Телефон, зажатый в ее руке, завибрировал и залился трелью. Звонил сосед, который, не дождавшись ответа на свое сообщение, теперь желал узнать, все ли с ней в порядке.

— Он приходил, — выпалила Лида в трубку. — Ты спугнул его своим сообщением. Он понял, что в квартире кто-то есть, и убежал.

— Контейнер забрал?

— Нет, — сказала Лида и вдруг заплакала. — Ваня, он действительно существует и охотится за таллием. А если его не поймают и он придет снова? Я боюсь, Ваня.

— Не бойся, — сказал он таким особенным тоном, что она как-то сразу ему поверила. — Я смогу тебя защитить. Обещаю.

Остаток ночи он провел у нее на кухне, стараясь не шевелиться, чтобы не скрипеть старой мебелью с нанесенными на нее инвентарными номерами. Она уснула практически сразу — видимо, сказалось то нечеловеческое напряжение и страх, в котором провела вечер. Да и здоровье у нее наверняка еще не восстановилось полностью, хотя, Корсаков это видел, заеды в уголках губ уже затянулись и кожа стала не такой сухой и шелушащейся.

Он сидел за кухонным столом, положив голову на сложенные руки, и невесело думал о том, что нормально не спит уже вторую ночь. Впрочем, его богатырское здоровье вполне могло позволить такую роскошь, как отсутствие сна. Утром, пока Лида еще спала, он позвонил майору ФСБ. Тот пообещал просмотреть записи с камер и сообщить, что делать дальше.

— Запись же вам в режиме реального времени передается? — уточнил Иван. — Так что же вы сразу не выехали, когда его увидели? Или не смотрел никто?

— Иван, ты же все понимаешь. Конечно, никто не смотрел. Запись велась, и все. Не объект государственной важности.

— А если бы он ее убил? — Иван не выдержал и заорал, забыв о том, что Лида в соседней комнате.

— Но не убил же, — философски заметил майор. — Кроме того, ты-то на этаж ниже. Справился бы с одним захудалым бандитом.

— У нас государство действует по принципу «сделай сам», потому так и живем, — зло сказал Иван.

— В смысле?

— В прямом. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Не хочешь, чтобы убили, устрой патрулирование самостоятельно.

— В бутылку-то особо не лезь. — Голос майора звучал достаточно миролюбиво. — В конце концов, он не убийца. Он ловкач, которому в руки попал таллий и который решил на этом заработать. Был бы готов убить, не ждал бы, пока она уедет. Так что не грозило ей ничего, кроме перепуга. А от него не помирают. В ее годы.

Спустя час майор перезвонил и бесцветным голосом сообщил, что сделанная запись мало чем поможет. Преступник на ней был виден отчетливо, вот только идентифицировать его не представлялось возможным. По записи можно было сказать лишь то, что в Лидину квартиру приходил мужчина. Довольно высокий, крепкий, но не толстый. Судя по манере двигаться и одежде, молодой. Максимум лет тридцати. На нем были темные джинсы, толстовка с капюшоном и немаркий практичный пуховик, мех от которого надежно закрывал лицо.

— У меня так половина рабочих ходит, — в сердцах сказал Иван. — Все как сиамские близнецы. Не отличишь. Дальше-то что?

— Все то же. Ждем, пока придет снова.

— И засады по-прежнему не будет?

— Иван, какая засада? Перед Новым годом? Кто мне людей даст? Ты ж сам понимаешь, что вероятность того, что он вернется, невелика.

— Ясно, — коротко сказал Иван, выдал замысловатую матерную фиоритуру и отключился.

— Что будем делать? — деловито спросила Лида, которая уже проснулась и теперь пила чай, поглядывая на мрачного Корсакова. — Может, мне уехать? Я собиралась к родителям на неделю-другую. Может, он за это время успеет. Мне, признаться, без разницы, поймают его или нет. Мне главное, чтобы было безопасно везти сюда Лизу.

— Ага. Вот только таллия в контейнере уже нет, — напомнил Иван. — Даже если в твое отсутствие он заберет контейнер, это ничего ему не даст. И где гарантия, что он не придет еще раз, чтобы вынуть из тебя подробности?

— Переехать я не могу, — дрогнувшим голосом сообщила Лида. — Других служебных квартир нет, а снимать жилье мне не по карману.

— Деньги не проблема, — Иван досадливо махнул рукой. — Вот только он знает, кто ты и где работаешь. Захочет задать тебе вопросы — найдет. Так что задерживать его нужно обязательно. Это единственный способ от него избавиться.

— А как?

Немного подумав, Иван вытащил телефон и набрал Селезнева. В конце концов, совсем скоро тот должен был возглавить корсаковскую службу безопасности, так почему бы и не воспользоваться его услугами.

— Я все ждал, когда позвонишь. — Голос в трубке звучал насмешливо. — Уж больно ты, Михалыч, самостоятельный.

— Вот звоню, — коротко ответил Иван. — Приехать можешь?

— Адрес твой?

— Да, квартира другая, этажом выше.

Селезнев приехал через пятнадцать минут. Внимательно, с ног до головы, осмотрел Лиду, попросил чаю, основательно уселся на шаткую табуретку у окна и сообщил, что готов слушать. Иван рассказал ему все, начав с истории с таллием и затем перейдя на события в порту.

— Ну, эти две темы не связаны, — сообщил Селезнев, когда рассказ закончился.

— Я тоже так думаю. Но что делать, не знаю. Ни в том, ни в другом случае.

— Делайте, делайте, делайте что-нибудь. Не сидите сиднем. Помнишь, как говорил профессор Груздев Шарапову? Так что опускать руки мы не станем. По порту ситуация сложнее. Так что ты мне дай время малость покумекать. А вот с вами, милая дама, делать будем вот что.

План действий они выработали за полчаса. Спустя еще пятнадцать минут одетая и подкрашенная Лида вышла из дома, села в корсаковский автомобиль и поехала на работу.

— Лидка, а ты чего здесь? — удивленно спросила ее медсестра Варя, когда она появилась на пороге детского отделения. — Тебя же в отпуск отпустили.

— Да передумала, — бодро сказала Лида. — Я ж хотела к подруге ехать в Питер, подруга у меня заболела. А тут выяснилось, что ничего страшного. А в Питер ехать — только деньги тратить.