Карл не боялся смерти, никогда. Он родился и вырос в деревне у ворот города, которая поставляла фиалки для кладбищ. С раннего детства смерть была его спутницей, даже если она расцветала яркими бутонами.

На третий день Карл опустил все ставни – он не мог больше видеть город, который когда-то принадлежал ему. А теперь стал незнакомым и опасным. Это был уже не тот город, через который он ходил десятилетиями, в котором его подошвы стерлись о булыжники мостовых, в котором люди были добры к нему. Это был город, где его толкали на землю и забывали.

Карл почти радовался, что иногда в голове, руке и ноге вспыхивала боль, потому что она отвлекала его от печали.

Вскоре он перестал считать дни, только продвигался все дальше и дальше в отверстиях на своем ремне, так что в конце концов ему пришлось проделать новые с помощью штопора. Он уже не знал, день сейчас или ночь, почти все время лежал на кровати и смотрел в потолок, иногда немного дремал, а потом снова лежал, размышляя.

Книгоходец – никто без книг и без прогулок, думал он. Поэтому он ожидал, что никто больше не вспомнит о нем. Ведь его уже и не было больше. Он всегда мечтал умереть за чтением. С такой увлекательной книгой в руках, что переход от жизни к смерти оказался бы незаметным.

Старая телефонная книга была единственной, которую он не сумел обратить в деньги. Читать ее, конечно, он не стал. Но скольжение пальцев по бумаге и переворачивающиеся страницы успокаивали его.

* * *

После столкновения с Карлом в переулке Вильгельма Телля отец Шаши выбросил из окна все книги своей девятилетней дочери, прямо на бетонный двор многоквартирного дома. Шаша кричала и крепко схватила его за ногу, чтобы помешать, но одна за другой книги вылетали из окна. Они раскрывали страницы и дрожали на ветру, как белые голуби, прежде чем опуститься на землю. Там они лежали, как будто разбившись, раскидав оперение далеко в стороны.

Шаша рыдала так сильно, что мир перед ее глазами размывался. Когда отец, рыча, вышел из комнаты, она не переставала плакать. До тех пор пока не увидела, что он смотрит новости.

Шаша выбралась из квартиры, спустилась по лестнице, во внутреннем дворе собрала свои сокровища и перебрала все страницы. Вернувшись в комнату, она спрятала их все в коробки под кроватью. Перед ней она расставила плюшевые игрушки, которые защищали бы ее книги.

С этого дня она была под домашним арестом и каждый вечер смотрела на Мюнстерплац через широко открытое окно, чтобы хотя бы помахать Книгоходцу издали. Но Карл не приходил.

Это было не похоже на него.

А потом ей приснилось что-то странное, то, что она хотела бы забыть, потому что стала бояться за Карла. Поэтому она позвонила в книжный магазин. Там ей сказали, что Карл у них больше не работает. Кроме того, сейчас много работы. И нет, его адрес они дать не могли, это же не справочное бюро, в конце концов. Шаша слышала раздражение в голосе Сабины Грубер, но не знала, что причина в том, как много людей спрашивали о Карле. Казалось, с каждым днем их все больше, и среди них даже те, кто ни разу и книги не купил. Для них человек в зеленом наряде и шляпе с козырьком, который каждый вечер в семь часов начинал свой обход, казался частью города, как собор.

Шаша решила найти Карла и для этого изучала соответствующую литературу: свои детективные романы. Довольно быстро она выяснила, что и «Три детектива», и «Великолепная пятерка» сходились на мысли, что необходимо пробраться туда, где случилось что-то странное. Из книг она узнала, что наличие неохраняемых задних дверей было обязательным. Иногда перед ними курили подозрительные сотрудники, не замеченные начальниками. Шаша положила свое удостоверение детектива, детективские часы с тайным отсеком, поворачивающий-за-углы бинокль, пистолет детектива и свою ручку с секретными чернилами в школьный рюкзак. Все это оборудование дождалось своего часа!

На следующий день после школы она побежала в книжный магазин «У городских ворот», где, к сожалению, задних дверей не было, как и курящих сотрудников, которым можно было бы предложить взятку или (а может, и) угрожать детективским пистолетом. У Шаши было не слишком много денег, чтобы подкупить кого-нибудь, но на большое мороженое-пингвина в «Пино» хватило бы, а это уже неплохо!

Так что ей пришлось прокрасться через парадную дверь. Шаша натянула шапочку с фальшивыми очками пилота пониже на лоб и подняла воротник своей желтой зимней курточки, чтобы ее не узнали. Затем она пошла в самый укромный уголок книжного магазина и взяла с полки книгу, чтобы не раскрывать свою маскировку.

Не успела она ее открыть, как рядом с ней кто-то появился.

– Что ты делаешь в отделе эротической литературы? – засмеялся Леон.

– Фу-у, – сказала Шаша, бросила «Поглощающую страсть» в обратно в стопку, инстинктивно вытерла руки о зимнюю курточку и на несколько шагов отошла от книги. Поцелуи по телевизору – и так достаточно унизительное зрелище.

– Ищешь что-то конкретное? – Леон должен был задать такой вопрос, хотя он даже не знал, где и что располагалось в магазине. Только примерное направление.

– Ты знаешь Карла? Книгоходца?

– Он тут больше не работает, начальница его выгнала.

– Что? Почему?

– Один парень тут довольно громко жаловался, что Карл взял с собой в обход его дочку. Его никто не спрашивал, а он ее отец, и все такое. Но я не могу представить себе кого-нибудь, кто следил бы за маленьким ребенком лучше. Карл очень даже ничего.

Маленький ребенок! Бедняга Леон. Он совершенно не догадывался!

– Мне нужно отдать Карлу кое-то, что он потерял на улице. Ключ. Но я не знаю, где могу его найти.

– Я могу дать тебе его адрес, он по-прежнему висит в офисе. Пойдем.

Леон привел ее в большую комнату без окон. На листке бумаги на стене были имена, адреса и номера телефонов всех сотрудников. Шаша аккуратно выписала себе фломастером на тыльную сторону ладони контакты Карла. Первая детективная миссия, и сразу такой успех!

Внезапно Сабина Грубер появилась за ее спиной, улыбаясь.

– Леон, что ты делаешь здесь с этой девочкой? Разве она не слишком маленькая, чтобы быть твоей подружкой?

– Мне девять! – возмущенно ответила Шаша. – Даже почти десять. И девочки опережают мальчиков на два года, а то и на три.

Шашин тон свидетельствовал о том, что она относилась именно к последнему типу. Леон ответил мягко, он не желал терять подработку, которую Грубер любезно предоставила ему после стажировки.

– Это моя знакомая из школы, она случайно зашла.

– Но что вы делаете здесь? Эта комната не предназначена для покупателей, и ты это знаешь. Что подумают о нас люди, если увидят весь этот хаос?

– Она хочет стажироваться у нас, – уточнил Леон, – поэтому я привел ее сюда, чтобы все объяснить. Дикий хаос здесь не кажется ей чем-то ужасным.

– Вовсе нет. В моей комнате куда больший беспорядок. По крайней мере, иногда. Редко, но все-таки бывает.